Богам тоже снятся кошмары, потому что память не стереть, так же как и вину.
Жаль…став Зимой, я надеялся на большее…
Глава 8 - Арена
Чистый воздух, холодный ветер, снег под ногами – не земля, а ледяное сердце свободы! Солнце! Впервые за все время я увидела настоящее солнце… о, их два! Одно на востоке едва показывало свои серебристые лучи, а второе на западе – золотым светом освещало верхушки гор, покрытые толстой коркой льда припорошенной желтоватым снегом больше похожим по цвету на драгоценный металл. Мой разум отказывался верить увиденному зрелищу – настоящий земной мир и на вершине этого мира стояла я, потому что у меня получилось выбраться из подземной ямы. В мире гор нет ночи – здесь есть только яркий свет – свет западного солнца едва пробирающегося к стенам каменного города скрытого от глаз в утреннем тумане. Арена – не нужно искать жителей города, чтобы спросить – это ясно и так. Даже природа пытается скрыть то, что будет принадлежать только мне и…все–таки как здесь красиво! Стоит проследить взглядом за золотыми лучами вновь, и теперь свет медленно заскользит по каменной скульптуре в длинной сутане. К сожалению, время сделало из статуи жалкое подобие величия: камни трона на котором восседал воин осыпались, часть лица обрушилась под его ноги, а на фундаменте были глубокие трещины. Наверно, скульптор хотел показать одного из сильных, но почему–то его взгляд смотрел во тьму Щели. Я подошла ближе, стерла снег с каменной таблички под статуей и прочла:
«Воинам Арены посвящается. Здесь будет заложен первый город – город непобежденный». – нервный смешок слетел с губ. Надо же Щель раньше называли Ареной и, это должен был быть город, а не тюрьма. Какая славная ирония – надежда превратилась в прах. Прах разложился на дне злачного места, и дал жизнь нам – рожденным во тьме, от прошлого у которых остались лишь шрамы на запястьях. Шрамы…хм, а у меня их не было. У меня ничего не осталось кроме жажды мести, которая придавала сил. От приятных мыслей я улыбнулась и подставила бледное, грязное лицо под потоки ветра. Он приходил с гор и пел мне странную свистящую песню. Наверно, так называлась песня свободы. В Щели не было приятного ветерка – в Щели лишь пахло гнилью.
К делу. Переступив через разрубленное на две части тело тени, что не так давно охранял механизм, я подошла к железному сооружению, которое опускало платформу на дно тюрьмы. Механизм оказался несложным: железное колесо накручивало на себя веревку, которая опускала и поднимала подвесную платформу. Опустить плату было нетрудно, сложнее оказалось поднять ее наверх. Ладони я стерла в волдыри, а через некоторое время по запястьям уже стекали струйки алой крови под ткань манжет. Тело пропиталось потом, так же как волосы с одеждой, пока занималась нехитрым делом, поворачивая на себя колесо. Отпустить ручки я не могла – отпустить означало убить тех, кто шел за мной на свет. Солнце уже не казалось милым и очаровательным, оно жгло бледную кожу, а из глаз текла вода – может от боли, а может от того, что свет желтого солнца слепил не привыкшие к нему глаза. Хотелось не кричать, а выть от боли, но такую роскошь я не могла себе позволить. Может быть, неподалеку от Щели располагался лагерь теней и если бы я начала скулить то, привлекла внимание, а внимание нам было не к чему. Чем сильнее была боль, тем быстрее я старалась поворачивать на себя колесо, хватая руками окровавленные скользящие ручки.
Когда не осталось сил, я услышала знакомый голос рядом:
– Звенящая Цепь гордится тобой. Дай–ка, Безымянная, дальше мы сами.
Я смогла кивнуть в знак согласия и отошла в тень камня. Прислонилась к нему лбом и только слышала, как скрипит колесо, в который раз поднимая и опуская платформу с новыми узниками. Сил осталось мало, но показывать, что мне было плохо, не стоило. Среди сильных не было место слабым – это знал каждый узник тюрьмы.
– На – воды, – Звенящая Цепь протянул мне глубокий камень с жидкостью, – и ладони нужно сделать так, – полив на них водой, он стянул стертые места тряпками.
– Нас много, – напившись воды, сказала я, – тем, кто выбрался нужно уйти в тень горы. Со мной пойдут те, кто умеет убивать быстро.
– Мы все можем драться, – обиделся мой друг.
– Мне нужны сильные и стойкие, – покачала головой я, – не у всех может хватить силы сражаться, а многие так замучены голодом, что плохо ходят. Их оставим в тени горы, а потом вернемся за ними. В будущем нам будут нужны верные освобожденные.