Три ступени отделяли меня от толпы. Всего три шага. Почему–то вывод от увиденного в уставший мозг пришел сам: конец. Я выпустила их из тюрьмы, подарила им месть, стала частью их общества, но никогда не принадлежала им, не пила их кровь – это был факт. Они никому ничего не были должны, тем более мне. Наверно уже выбрали сильного, а может быть несколько претендентов за власть. А я? Я была лишь средством достижения, теперь оно пришло в негодность. К тому же я сейчас была слаба. Не телом, а там, в глубине своего сознания была та, слабость. Сам по–себе образовался какой–то рубеж, который провел черту между двумя совершенно разными личностями: узницей из Щели и той, которая приходила из прошлого. Эти два существа сейчас вели во мне не борьбу, а схватку за мое тело, сознание, видение мира. Всему виной был печальный привет из прошлого – воспоминания об убитой женщине на полу. Видение о старушке пробудило в уставшем теле тупую боль, которая отдала в виски головы. Мысли о прошлом вызвали разный букет чувств. Название всего произнести было трудно, не то, чтобы дать конкретное определение в словах. Одно я могла сказать точно – одна моя часть хотела крови, потому что не получила никакого удовлетворения от того, что сотворила пусть даже с тенями, а вторая, схватила мое сознание железной хваткой мысли, что все было неправильно.
– Иди к ним, – обратилась я к Звенящей Цепи, а голос от потока эмоций не хрипел, сипел.
– Беркут, – начал было возмущаться он, но я перебила:
– Я сказала – уходи!
Мой друг ограничился тем, что кивнул и пошел к остальным в толпу.
Не зная что предпринимать дальше я потянулась ко лбу, то есть хотела прикоснуться к нему пальцами, но вспомнила, что с него как и со щеки свисают куски кожи – подарок от Черной Тени.
– Нужно зашить и промыть, – произнесла седая рабыня, которую мы освободили у ворот Арены. Она стояла рядом со мной, всё также крепко обнимая свою маленькую спутницу. Возможно, у многих жителей Арены считалось привычным тихо передвигаться, но меня в тот момент, который повторился второй раз за поход – все начинало раздражать.
– Неважно, – бесцветным голосом ответила я.
Освобожденная нахмурилась:
– Почему неважно? Может пойти заражение. Это опасно.
– На – держи, – проигнорировав колкую фразу пожилой, я протянула малышке брошь: птицу, заключенную в прерывающийся треугольник, – береги его. Он приносит удачу. – и уже глядя перед собой, пошла в толпу.
«Хотя какая теперь разница? Удача не удача – все теперь одно», – появилась в голове мысль и потянула за собой поток других мыслей, пока я продолжала идти вперед, и думала, думала, думала о мрачном ходе событий для себя. Может быть, сейчас кто–то ударит ножом в спину или выпустят отравленный дротик, хотя яды у нас не практиковались. А может кое–кто из них придумал способ, как убить меня поизощреннее? Эта мысль так упорно не давала мне покоя. Поэтому движение толпы я заметила только тогда, когда подошла к фонтану. Все почему–то расступалась передо мной. Никто не помешал пройти к воде, которая была черной и густой от крови падших. Глядя на нее, захотелось положить топор, чтобы прикоснуться к мокрому и холодному в последний раз, но руки узников не дали сделать задуманное. Скользкие, грубые, сильные пальцы и ладони хватали мое тело, срывая с него остатки одежды.
Драться не было смысла – воин против всех глупая затея. Мне лишь оставалось, сжимать в руке оружие да ждать пока церемония раздевания закончится. Потом меня подхватили под руки и толкнули в фонтан, прямо в густую массу. У воды был кисло–ржавый привкус, поэтому я скорее вынырнула обратно. Разбрызгивая воду в разные стороны, описала круг вокруг себя, вытягивая вперед топор. Вот она хитрая затея – утопить хотят! А может еще, и устроить зрелище. Нет! Я приняла решение, что без боя себя убить так просто не дам и стала ждать пока кто–нибудь выйдет первым к воде, чтобы сразиться. Никто не вышел с оружием в руках. Не потому что мои кожа и волосы стали черными да липкими от густой массы, и я могла испугать жутким видом даже кости мертвеца. Обитатели Щели видели разные жуткие вещи. Не потому что была сильнее, хитрее и опаснее. Многие из них были в два раза быстрее и опаснее меня. Просто у них была другая причина приблизиться ко мне.