Он улыбался, но Алетта не смотрела на него. Дверца шкафа была открыта, и девушка паковала вещи в потрёпанный чемодан, уголки которого, судя по всему, кто-то изгрыз. Дело точно не в Рюгене. Он испытал облегчение, смешанное с разочарованием.
– Так что происходит?
– Тебе больше нет до этого никакого дела. Скажи, зачем пришёл, и убирайся.
Она подошла к узкому окошку, выглянула на улицу и завесила окно полотенцем, которое исполняло роль занавески.
– Алетта… – Рюген схватил её за руку, но она вырвалась.
– Я ничем не могу тебе помочь, Рюген. Ни деньгами, ни кровавыми жемчужинами, ничем. Ты пришёл не туда, понимаешь?
Он чуть было не сказал, что она как минимум может одолжить ему теплую постель, если собирается уезжать, но этого сейчас делать не стоило. Если он хочет встать на якорь в этой гавани, надо действовать спокойно. Кроме того, она врёт. Её открытая сумка свисала с крючка, и лежавший на дне кошелёк совсем не выглядел пустым.
– Куда ты собираешься?
– Куда угодно, – она заталкивала шерстяной свитер в чемодан так, будто ненавидела его.
– Ты не могла бы немного расслабиться, а?
Она замерла и посмотрела на него. На ней совсем не было косметики, хотя обычно она щедро пользовалась ею. Платье на поясе оказалось не зашнуровано. Алетта выглядела устало и неряшливо. И без того опухшие глаза увлажнились.
– Нет, я не могу расслабиться, Рюген! Со мной всё кончено! Я мертва!
Он подошёл к ней и привлёк к себе. Она обмякла в его объятиях и расплакалась.
– Ты не умрёшь, Алетта. Держись, – он погладил её по волосам, запустил в них пальцы и почувствовал, как твердеет его член.
Алетта снова напряглась и оттолкнула его.
– Ты ни хрена не знаешь, Рюген!
Она по-звериному оскалила зубы.
На миг ему показалось, что у неё поехала крыша, но потом он заметил клык, острый, немного короче и бледнее других зубов. Новый. Не до конца выросший.
Рюген попятился.
– Какого волчьего хрена?!
Алетта захлопнула чемодан, но он был слишком плотно набит вещами. Она несколько раз надавила руками на крышку, всхлипывая при этом. Рюгену сделалось дурно. Он был готов ко многому, но только не к этому.
– Как… Ты ведь никогда помногу не употребляла?
– Помногу?! Я вообще не употребляла, пока не встретила тебя!
Рюген подавил укол совести. Сил становиться козлом отпущения не было. Не сейчас. Он принялся ходить взад и вперёд по комнате – по тому месту, где можно было сделать несколько шагов. Этого не должно было случиться. Шансы равнялись нулю! Волчья хворь – это пустая угроза, так запугивают юных хулиганов, чтобы отвадить их от крови. Насколько ему было известно, ею болели редко и только те, кто оказывался не в силах ограничить себя. А теперь их двое таких в одной комнате. Что за хрень здесь творится?
Он провёл языком по зубам и с облегчением ощутил, что клыки у него по-прежнему свои. У него больше времени, чем у Алетты. Если, конечно, он уже не начал сходить с ума и ничего из этого в реальности не происходит…
От этой мысли он вздрогнул.
Рюген снова привлёк к себе Алетту, как будто хотел удостовериться, что она настоящая.
– Чёрт, Алетта. Я не знаю, что делать.
– Нет, ты никогда этого не знал, Рюген, – её голос звучал свариво, но она не отошла от него.
– Ты принимала больше, чем раньше? – спросил он. Рюген понимал, что ищет ответа скорее ради себя, чем ради неё.
– Нет. И нет, я ничего не покупала у незнакомцев, как и другие, о ком я слышала.
– Что за другие?
Она подняла на него глаза.
– Другие заболевшие волчьей хворью. Рюген, у ворот снова проверяют людей, сколько времени ты провёл в кровавом тумане?!
Он слышал об этом, но чего только люди не болтают. К тому же его это никогда не касалось.
– Я думал, волчья хворь… Ну, не знаю, выдумана. Что это лишь предлог для охоты за подстрекателями и преступниками. За бедняками. За теми, кто незаконно ездит. Я думал…
Она подняла верхнюю губу и обнажила клык, который начал кровоточить у корня.
– Это похоже на политику?
Он в ужасе отвернулся.
– И что ты будешь делать?
– А сам как думаешь? Уберусь отсюда, пока мне на хвост не сел красный охотник, не обескровил меня и я не умерла.
Её страх был таким же диким и неприкрытым, как и его собственный. Пугающее зеркальное отражение. Рюген подумывал, не признаться ли ей, что сам находится в такой же ситуации. Это, безусловно, утешило бы её, но риск был слишком велик. Что если она не сможет удержать язык за зубами? Или не захочет, чтобы они держались вместе? Заставит ли она его находиться рядом с ней до тех пор, пока не превратится в бешеного зверя? Ну уж нет. Алетта никогда не обладала такой же силой воли, как он, она потеряна. Он не может погибнуть вместе с ней.