– Истребить волков? Вы с ума сошли? Неужели я предложу меру, которая убьёт каменные врата? Это приведёт к экономическому и политическому коллапсу во всей Шлокне!
Нафраим улыбнулся.
– Вот именно, ваше величество.
В её взгляде проступило понимание.
– Ааа. Государственный совет отреагирует в точности как я. И будет вынужден признать, что последствия приёма волчьей крови…
– Это то, с чем мы должны уживаться, всё верно, ваше величество. Но это, разумеется, не означает, что мы не сделаем всё возможное, чтобы заткнуть дыры. Страже врат будет трудно признать, что кровь поступает окольными путями, и совсем недавно начали обсуждать наказания за… ваше величество?
Внимание королевы отвлёк вбежавший большеглазый мальчишка. Он был в зимней одежде и походил на пушистого тюленёнка.
– Мама! Иди посмотри! Эта штуковина в круге зашевелилась! – сын тянул королеву за ногу.
– О чём ты говоришь, Эльяс?
– Круг Наклы! Железный перекрёсток между камнями ожил! Только что!
Взгляд принца бегал между собеседниками, пока он подыскивал слова.
Брат королевы с женой тоже быстрыми шагами вошли в зал, за ними следовало полдвора, все в одинаковом возбуждении.
Нафраим осторожно поднялся, чтобы никто не заметил, как у него внезапно подкосились ноги.
Камеристка помогла королеве надеть белое зимнее пальто, одновременно объясняя:
– Он хочет сказать: Очевидец, ваше величество. Старая ярко-зелёная башня в центре каменного круга. Говорят, она пробудилась к жизни! Сани будут поданы немедленно, ваше величество.
Королева рассмеялась и посмотрела на Нафраима.
– Вот это да… Недопонимание года, как вы считаете? Поедемте посмотрим, Нафраим.
Нафраим попытался улыбнуться.
Она права. Это недопонимание. Наверняка.
Он вышел вместе со всеми на крепостную площадь, где бурлила жизнь. Придворные, слуги, дети, лошади и собаки, все вперемешку, все готовы отправиться к мосту Богов. Наклаборг по праву можно назвать страшной крепостью, но вот мост Богов был одним из чудес света. Широкий канал, проложенный по верху старых стен, окружающих весь Королевский холм, был наполнен водой и почти весь год его покрывал лёд. От крепостной площади мост изгибом уходил в сторону Языка, он сверкал, как северное сияние, и высоко вздымался над городом на гигантских столбах, которые терялись среди домов.
Слуги помогли членам королевской семьи забраться в сани. Кони били копытами об лёд и выдували из ноздрей клубы пара. Нафраим уже давно не чувствовал себя таким чужим среди них. Для них это всего лишь интересная новость, для него же – конец света.
– Поехали, Нафраим! Мы поедем на самый край, оттуда хорошо виден круг.
– Спасибо за приглашение, ваше величество, но…
Королева взмахнула рукой.
– Ах, ну да. Вы конечно же должны спуститься и всё рассмотреть. Скажите Клеменсу, что я с нетерпением буду ждать доклада, и увидимся позже.
Сани заскользили и плугом прорезали слой свежего снега.
Нет, ваше величество. Мы уже и так слишком часто виделись.
Нафраим спешно вышел в ворота, спустился вниз по ближайшей из множества лестниц, спускающихся в город со старой стены. Несколько раз он чуть не упал, но его влёк вперёд чистый ужас. Он знал, что ничего не сможет сделать, если всё окажется так, как он думает.
Конечно, всё так. Я уже давно знаю это, правда ведь?
В глубине души он знал это уже несколько лет. Беспокойство Нафраим заглушал работой, передвигая то одну, то другую фишку – просто на всякий случай.
Он пробирался сквозь толпу людей, которые ещё не слышали новость. Они шли так, словно впереди у них было всё время мира. На дверях магазинов звенели колокольчики, покупатели охотились за редчайшими товарами, чтобы потом хвастаться ими дома, и совершенно не догадывались, что ничто уже не будет как прежде.
Стена вокруг круга Наклы вздымалась в конце улицы, по которой новость уже успела распространиться. Люди толпились у ворот, стража держала оборону. Значит, они закрыли врата для изучения феномена. Наверное, первые исследователи уже внутри: историки, учёные, механики – все люди науки, способные передвигаться. Мужчина, который забыл надеть шапку и варежки, отчаянно ругался со стражей и махал руками в сторону университета, и в конце концов его пропустили. Толпа испустила общий стон зависти.