– Не совсем, – сказал он мне. – Определенное сходство есть, однако Железные фейри отравляют землю своими Железными чарами. Разрушение слабое, а эффект физический – засохшие листья, увядшая трава и тому подобное. След, оставляемый этим чудовищем, больше похож на эмоциональную порчу. Его нельзя увидеть, но можно почувствовать. Ну а Забытые, поскольку у них нет собственных чар, ощущают это сильнее, чем другие фейри.
– Тогда ладно. Я уж было решил, что стал таким дерганым от царящей вокруг прекрасной атмосферы. – Оглянувшись, я поморщился. – И еще, не хочу никого пугать, но Пушистик исчез.
Никс бросила на меня недоуменный взгляд.
– Что это значит?
Кирран вздохнул и достал свой меч.
– Это значит, что что-то приближается.
Мы добрались до центра городка, который представлял собой большую открытую площадь с частично раскрошившимся фонтаном в центре. Я помнил его по прошлому посещению Фаэда – как и двухэтажное, зловещего вида здание впереди, которое, если не ошибаюсь, служило чем-то вроде постоялого двора или гостиницы. Хотя, если подумать, зачем этому городу вообще нужна гостиница? Через Фаэд никто не проходил, кроме фейри, чья жизнь близилась к завершению. Ну и нас, конечно. В общем, то было довольно пугающее осознание, и я надеялся, что оно не обернется бедой.
По мере того, как мы приближались к открытой площади, ощущение кипящего гнева становилось все сильнее и глубже, почти пульсировало в земле, словно живое. Внезапно Никс споткнулась и, чтобы устоять на ногах, уперлась рукой в кривой фонарный столб. Я замешкался, а Кирран шагнул к ней с озабоченным выражением лица.
– Никс, что случилось?
– Площадь, – прошептала она и указала дрожащей рукой. – Существо. Оно… здесь.
Тогда-то я его и увидел. Или скорее почувствовал. Площадь пульсировала негативной энергией: гнев, безумие, страх и ненависть сплетались в ядовитом тумане темных чар. На моих глазах из-под земли начали появляться теневые щупальца, извивающиеся, как чернильные змеи. Темные формы пробивались на поверхность, когтями выцарапывая себе путь наверх, словно восставшие из могилы зомби.
По моему позвоночнику пробежал холодок. Это были странные, веретенообразные существа с лишенными каких-либо отличительных черт телами, словно орда теней отделилась от своих хозяев и теперь передвигалась самостоятельно. Но были хорошо видны их головы: белесые черепа животных, увенчанные похожими на оленьи рогами. Каждое из этих существ казалось еще более ужасающим, чем предыдущее. На их спинах и плечах извивались щупальца тьмы, неистово хлещущие во все стороны, когда твари упорно лезли из-под земли.
Я выхватил кинжалы, чувствуя себя так, словно мне за шиворот засыпали ведро, полное кубиков льда. Много я повидал странного дерьма, но эти упыри находились на недосягаемом уровне по шкале жути. Волоски у меня на загривке встали дыбом, желудок яростно протестовал против встречи с подобными существами.
– Ладно. Что это, черт подери, такое? Кирран?
Король Забытых покачал головой, и лицо его помрачнело, когда он поднял меч.
– Не знаю, – признался он несколько напряженным голосом. – Но, думаю… они могут быть Забытыми.
– Что? Как?
Выпрямившись, орда кошмарных тварей повернулась и уставилась на нас пустыми глазницами, черными и холодными. Я почувствовал исходящую от них почти физическую ненависть. Волны ледяного презрения ударили меня по лицу. Я воспринимал их пульсирующие мысли, в которых не было ничего для нас приятного:
«Нарушители. Чужаки. Не такие, как мы. Уничтожить».
Бесшумно, как сама смерть, твари заскользили вперед.
Я вскрикнул и отпрыгнул назад, увернувшись от первого кошмарного чудовища, когда оно пронеслось мимо. Казалось, что оно парит над землей, а не ступает по ней. Оно не потянулось ко мне своими тонкими костлявыми когтями, не попыталось схватить; оно размахивало щупальцами на плечах, как кнутами. Я полоснул клинком по одному из них, тому, что потянулось ко мне, и перерубил надвое. Щупальце забилось в судорогах, как перерезанный лопатой червь, а сама тварь отпрянула. В моей голове раздался холодный потусторонний голос:
«Ненавижу. Презираю. Ненавижу тебя. Убью».
– Эти твари не очень-то дружелюбны, правда? – саркастически заметил я, отступая от шипящего надвигающегося на нас чудовища, которое скребло когтями. – Не по душе мне такой приветственный комитет.
Кирран увернулся от удара щупальца и, отпрыгнув, чтобы избежать колющего удара когтя, нырнул за ствол дерева, спасаясь от нападавшего. Я заметил, что сам он не атаковал и не использовал оружие ни для чего, кроме защиты. У меня в голове снова зазвучали его последние слова, мрачные и ужасные, когда он понял, что это за чудовища: