-- Так-так, -- протянул Ши. Ему неожиданно пришло в толовую-что с возникшей проблемой можно справиться вообще безо всякого волшебства. То, что приключилось с Роландом, очень похоже на довольно простой случай амнезии, и на виду не имелось никакой причины, по которой методика Гарейденского института не могла сработать среди этих гор с тем же успехом, что и в Огайо.
-- По-моему, я знаю заклинание, способное восстановить Роланду память, -- сказал он. А если Роланду, подумалось ему, то почему и не Бельфебе? Надо будет при случае попробовать.
-- В самом деле? Это было бы просто замечательно. Как ты посмотришь, чтоб прямо сейчас и отправиться? Лютик где-то тут недалеко.
Вложив в рот два пальца, он оглушительно свистнул.
В лесу что-то зашевелилось, и среди деревьев показался гиппогриф с аккуратно сложенными по бокам крыльями. Крылья были у него белые, с радужным отливом поверху. Приблизившись, животное навострило уши и пихнуло Астольфа клювом. Тот почесал его между перьями.
-- У меня с ним взаимопонимание-то получше, чем у Атланта, -- заметил он. -- Проклятые сарацины просто не умеют обращаться с животными.
-- А что он ест? -- практично поинтересовался Ши. -- Что-то я не совсем понимаю, как орлиная голова может сочетаться с лошадиным пищеварительным аппаратом.
-- Цветы каких-то африканских растений, насколько мне известно. Лютик у нас не обжора. Ну ладно, прошу на посадку! Немного тесновато, не без того, а? Как там у вас в Америке кричат, когда погоняют скот? Я, кстати, так, наверное, никогда и не пойму, к чему такая жестокость -- почему нельзя просто пасти этих бедняжек, а не гонять почем зря. Ах да -- "йиппи". Йиппи!
Глава 8.
Гиппогриф вперевалку затрусил на вершину холма. Ши решил, что на земле он не должен отличаться особой прытью -- прежде всего, из-за явной несообразности между громоздкими когтистыми лапами спереди и копытами сзади. Как только они оказались на вершине гранитного утеса, венчающего холм, лапы цепко ухватились за скалу, а копыта угрожающе заскользили. Ши крепко обхватил за талию Бельфебу-Бельфегору, а та вцепилась в Астольфа, у которого предстоящий полет, похоже, не вызывал ровно никаких эмоций. Гиппогриф расправил крылья, неуклюже продвинулся вдоль гребня утеса, неистово хлопая ими, опять поскользнулся, качнулся над сорокафутовой бездной, скакнул в воздух и стремительно понесся на плавном вираже сначала вниз, едва не зацепив верхушку деревьев, а потом вверх.
-- Ух ты! -- выдохнул Ши, чувствуя на лице ветер высот, а в животе холодок. -- Твоему Лютику ракетный ускоритель надо приделать, сэр Астольф!
-- Ни к чему, старина, -- откликнулся Астольф через плечо. -- Законы природы разли... Ограничения относитель...
Слова его уносил ветер. Ши подумалось, что согласно теории динамики этот зверь должен быть неспособен даже просто оторваться от земли. От тесного соприкосновения с Бельфебой по рукам его бегали мурашки. Ему очень хотелось оказаться с ней наедине и поговорить как следует. Сама же она, похоже, и не подозревала о том, какие вызывает эмоции.
Гиппогрифу, похоже, пришелся не по вкусу утроившийся вес его груза, и при виде любого просвета внизу он каждый раз пытался заложить вираж для захода на посадку. Астольфу приходилось то и дело рявкать на него, чтобы удержать на курсе. Где-то после третьего такого пресеченного поползновения, Ши углядел внизу достаточно обширное открытое пространство; детали его медленно увеличивались в размерах, постепенно превращаясь в крохотную деревушку под соломенными крышами, окруженную заплатами вызревающих полей, вспаханной земли и заросших лугов. Гиппогриф, лошадиная половина которого уже блестела от пота, резко устремился вниз, скользнул над самой землей, на секунду завис и приземлился на все четыре точки так, что у Ши лязгнули зубы.
Он слез и протянул было руку, дабы помочь Бельфебе, но та соскользнула на землю, даже не посмотрев на него, и он почувствовал себя несколько по-дурацки. С чрезвычайно решительным видом, которым обычно прикрывают смущение, он зашагал к домикам, откуда в этот самый момент донеслись громкие крики и визг и стали выбегать какие-то люди. Они явно спасались бегством. Загорелые до черноты, одеты они были в большинстве своем только в длинные, грязные и рваные рубахи. Они пронеслись мимо с такой быстротой, что даже не обратили внимания ни на гиппогрифа, ни на его седоков.
Вслед за бросившимися врассыпную беглецами показались двое мужчин. Тот, что в этой паре был пониже ростом -- ухоженный, моложавый малый с сильными руками -- пытался, похоже, утихомирить другого. Вторая неизвестная личность была облачена в средневековый наряд, включающий штаны в обтяжку и башмаки с загнутыми носами -- Ши уже видел такую одежду в Царстве Фей, только у незнакомца камзол был, ко всему прочему, еще и расшит кружевами. Лицо его было небрито, а глаза блуждали; кулаки совершали безотчетные резкие движения, вместо голоса слышалось какое-то рычание.
-- Душа моя! -- воскликнул Астольф. -- Ку-ку, ребята, мы тут! Привет-привет!
Тот, что пониже, повернул голову, коротко махнул рукой и поволок к ним второго, крепко ухватив его за запястье. Ши подумал, что если бы этого взбешенного типа как следует вымыть, то с романской точки зрения получился бы самый настоящий красавец.
-- Приветствую тебя, благороднейший Астольф, -- произнес низкорослый с чем-то вроде поклона, стараясь при этом не терять контроля за спутником. -И тебе, прекрасная Бельфегора, привет! Опять опозорился соратник наш великий -- позволь я ему, перебил бы он половину соленья! Хотя полной справедливости ради, вина в том не только его.
-- В самом деле? Ну-ка, ну-ка, что тут у вас стряслось, старина? -заинтересовался Астольф.
-- Поверишь ли мне ты, прекрасная леди, и вы, господа? Завалил оленя я восьмилетку и принес домой лучший кусок оленины, который когда-либо видали под звездами. Мясо достойно самого императорского величества было -- так спеки ты пирог там или приготовь так, как пожелаешь. Но нет же -- грязные эти негодяи даже сварить-то его толком не сумели -- вяленая треска какая-то вышла! Отведал я и подавился, но друг наш Роланд довольно спокойно умял два куска, а на третьем, почудилось мне, вспомнил малую толику законов кулинарных, поскольку издал он страшный рык, львиному подобный, и насел на плутов, молотя их кулаками по головам. Но увы -- какой в этом прок? Даже молнии не под силу вбить вкус настоящий в этакие-то черепа!