Поэма оказалась длинной и, как показалось Ши, довольно бессмысленной. Медор аккомпанировал себе на лютне с длинным, как гусиная шея, грифом, которую подобрал с пола, однообразно завывая припев на считанных минорных нотах. Ши восседал, потягивая шербет (оказавшийся на поверку просто свежим апельсиновым соком) и терпеливо ждал окончания. Вдруг посреди очередного припева снаружи донесся мощный многоголосый вой. Отшвырнув лютню, Медор подхватил один из ковриков поменьше и ринулся на дневную молитву. Вернувшись, он опять хлопнулся на ковры.
-- О Гарр, поистине вы, шахи франкийские, разбираетесь в жизни за Аллаха, существование пророка коего неопровержимо, не лучше, чем свинья разбирается в желудях, кои поедает. И все же поведай мне сейчас одну лишь чистую правду -- и в самом деле воин ты искусный?
Ши на мгновенье задумался.
-- Да откуда же, к чертям, мне точно это знать? -- произнес он наконец. -- Да, я ввязывался во всякие стычки, когда была нужда, но никогда не служил в регулярных войсках во время войны в обычном понимании, если ты это имеешь в виду.
-- Да. На хлебе и соли не в силах скрыть я того, что в делах подобных сам я что посох, увязший в песке. Ничем не снискать мне любви и уваженья, кроме как виршами своими; знатного рода будучи, не иначе как сообразно традиции служить я обязан!
Он опять подобрал лютню и взял несколько меланхолических аккордов.
-- Может, и прощен я буду, -- молвил он томно, -- и не обернется это противу меня в День Дней. Владыка Дардинель велел не более и не менее, как вооружить тебя и снабдить доспехами. Из тех ли ты франков, что сражаются с пикою? -- Тут он моментально просветлел. -- Сложил я поэму на тему крови. Смягчится ли душа твоя, дабы выслушать ее?
-- Давай лучше в следующий раз, -- предложил Ши. -- Ты не считаешь, что для начала стоит расквитаться со всем этим обмундированием? Владыка Дардинель в любой момент заявится с инспекторской проверкой, и мы будем очень кисло выглядеть.
-- О Аллах, забери меня из этой жизни, что так наскучила мне! -возопил Медор и безо всякого видимого напряжения запустил лютней через весь шатер, так что Ши услышал, как она брякнулась обо что-то твердое на противоположной стороне.
После мгновенья тишины Медор хлопнул в ладоши и скомандовал слуге со всклокоченной бороденкой:
-- Позвать моего оружейника!
Оружейник оказался приземистым, коренастым типом с коротко подстриженными черными волосами и черными же глазами. Ши решил, что он, наверное, баск, как и Эшгерей, но изъяснялся тот в чисто мусульманской манере:
-- Не соблаговолит ли чудо столетья немного приподняться? Хэ-хм. И впрямь найдется у меня кольчуга, что впору будет Свету Востока, но вот чем вооружишься ты -- задача, хэ-хм. Вне всяких сомнений, великолепию твоему потребна и сабля?
-- Если у тебя отыщется небольшая прямая шпага с острым кончиком, это будет самое то, -- сказал Ши. Медор, похоже, тем временем задремал, обиженно надув губы.
-- О шах Гарр, -- молвил оружейник, -- может, и найдется клинок такой средь трофеев наших после Канфрано, но не открою я тайны великой, ежели замечу, что у сабель этих франкийских лезвия нету острого для рубки!
-- Во всяком случае, взгляни. Если не найдешь, сгодится самая длинная и прямая сабля, которая только отыщется. Да -- и обязательно с заостренным кончиком.
-- Да поразит меня Аллах до смерти, если не из тех ты, кто уколом коварным противника поражает! Отец мой, что кузнецом был у властителя хиндского, рассказывал о диковинах подобных в тех краях, но мои глаза никогда не просвещались созерцанием зрелища столь редкостного!
Медор приоткрыл глаза, хлопнул в ладоши и приказал своему денщику
-- Другую лютню, и повару вели немедля яства нести гостю моему для вечерней трапезы.
-- А сам-то что, есть не будешь? -- поинтересовался Ши.
-- Стеснилась грудь моя. Сыт буду я пищею размышлений собственных.
Взяв новую лютню, он пару раз брякнул по струнам и испустил продолжительную, скрипучую ноту вроде той, что производит палец, когда им проводят по стеклу. Кузнец все суетился и кланялся.
-- Открылось мне, о владыка века, -- трещал он, -- что потребна кольчуга крепости необычайной и для плеча, и для правой руки...
Медор отложил лютню.
-- Проваливай! -- взвизгнул он. -- Властитель шума и гама, чья мать была возлюбленной борова! Тебе надо, ты и делай эти поганые доспехи, а потом неси сюда, но только молча!
Когда кузнец выкатился из шатра, а слуга принялся расставлять перед Ши разнообразные блюда, молодой человек вновь углубился в пение и аккомпанемент. Для принятия пищи это было далеко не лучшее музыкальное сопровождение. Ши размышлял, как управиться с поданной ему клейкой массой без вилки. Вдобавок она оказалась зверски приправлена, но он так проголодался, что это не доставило ему особого беспокойства. Принесли кофе, все той же умопомрачительной приторности, что и на постоялом дворе. Медор оторвался от музицирования, дабы тоже принять чашечку. Когда он деликатно подносил ее к губам, Ши спросил:
-- Да что тебя так гложет, в конце-то концов? Ты ведешь себя так, будто только что потерял лучшего друга.
-- О нет, -- ответствовал Медор, -- лишь обрел я его, но...
Он отставил чашечку, снова взялся за лютню и пропел:
Ах, горечь в сердце разлилась -- Любви изгнанья близок час! Солнце зайдет, и с последним лучом Покатятся слезы из глаз!
Хоть Ши особо и не потряс пафос автора, Медор уронил лютню и принялся всхлипывать.
-- Ну, ну, возьми себя в руки, приятель, -- принялся утешать его Ши. -Это ведь про твою подружку Бельфебу... Бельфегору то есть?
-- То правда-а! Истину ли ты молвил, что супруга она тебе? Иль хитрость то была, чтоб повелителю моему воспрепятствовать, владыке Дардинелю?
-- Ну, -- замялся Ши, -- вообще-то это очень долгая и запутанная история...
-- Нет, не опасайся душу свою распахнуть товарищу своему по хлебу и соли! Истинная дружба превыше демона ревности, как философ говорит Ифлатун!
Ши просчитал свой ответ со снайперской точностью.
-- Эту девушку я знаю уже довольно давно. Что же до остального, то ее нынешний статус как раз тот, в котором ты ее встретил в Каренском замке. Ну что, успокоился малость?