– Как вы зовете этот напиток, детка?
Она поцеловала тот край горлышка графина, которого касались его губы, и бросила на него лукавый взгляд.
– О возлюбленный мой, ничто это иное, как самое настоящее Райское Млеко!
Слова ее донеслись до слуха Байярда.
– Райское?! – выкрикнул он. – Гарольд! Вотси! Держу пари, я кое-что знаю насчет того, куда мы угодили. Помните?
– Чего это вы там бормочете? – встрепенулся Пит-полицейский.
– Это Занаду, Занаду Кольриджа* [3], – разъяснил Байярд.
– Альф! Альф! – Девушки вскочили и дружно закивали в ту сторону, откуда доносился шум падающей воды.
– Вот мы где, – заключил Байярд. – На берегах Альфа, прототипом которой послужила, скорее всего, река Алфей из греческих легенд...
– Так оно и есть, – подтвердил Ши. – Да отстаньте, инспектор, лично я тут ни при чем и понятия не имею, как мы сюда попали. Хотя, погоди-ка минутку, Уолтер. Та-ак, по-моему, мы влипли. Припомни-ка – ведь эта поэма не окончена. И насколько я представляю, мы угодили в неполный пространственно-временной континуум – такой, который ограничен определенным набором событий, подобно иголке проигрывателя, которую заело на одной дорожке. Так что все это представление способно продолжаться до бесконечности.
Байярд схватился обеими руками за голову, полицейский что-то нечленораздельно пробормотал, а Полячек ухарски взмахнул пустым графином.
– Годится! – счастливо выкрикнул он. – Нам и так хорошо, а, бейби?
Тут оркестр испустил какую-то особо скрипучую ноту. Девушка, в которую вцепился Полячек, вывернулась у него из рук, легким движением подхватила свой поднос и кинулась прочь. Следующая группа – опять из семи танцующих девиц – уже показалась из-за колонн. Одна из них, очевидно, солистка, держала пару коротких кривых сабель, которыми тут же принялась размахивать.
– Погоди-ка, Гарольд, – сказал Байярд. – Ты точно ничего не можешь с этим поделать? Ты же нам все уши прожужжал, как ты ловко управляешься с магией в мирах, где она действует. Сумеешь вытащить нас из этого чертового заевшего варьете?
– Во-во, – встрял Пит-полицейский. – Знаешь что. Ши – хочешь сделку? У меня свой парень в районной прокуратуре, так я шепну, чтоб к тебе помягче отнеслись. А может, может и на это похабное шоу сквозь пальцы посмотрим!
Похоже, что райское молочко и его малость согрело.
– Попытаюсь, – проговорил Ши. – Только не знаю, как это сработает среди всей этой проклятой путаницы.
Полицейский, пошатываясь, поднялся.
– З-зыто я знаю! – проревел он.
В два скачка он оказался рядом с одним из изумленных евнухов и принялся вырывать у того ятаган. Музыка оборвалась под визг и ропот голосов. Кто-то три раза звонко ударил в гонг. Из-за колонн выбежал чуть ли не целый полк свирепого вида янычар со здоровенными пиками в руках, но в этот момент Ши удалось отобрать у Пита ятаган. Поклонившись евнуху, Ши вернул клинок со словами:
– Покорнейший из твоих слуг приносит тебе свои нижайшие извинения!
После этого он повернулся к Питу, которого не без труда удерживал Байярд.
– Ты... полный... поганый... болван! – выдохнул он. – Мне плевать, будь ты хоть фараоном номер один в Огайо – здесь это тебе не поможет! Как бы тебе понравилась собственная голова, представленная публике на острие одной из этих пик?
Пит замотал головой, словно отряхивающийся пес.
– Да откуда... откуда мне знать, что...
– Или перспектива провести остаток своих дней в специально охлажденной камере? – Ши обратился к Байярду:
– Помнишь главы «Берегись, берегись!» и «Ледяные пещеры»? У этого рая, как у розы, полно шипов, так что воспринимай его таким, каков он есть, иначе сильно пожалеешь!
Он медленно побрел назад к подушкам. Янычары скрылись, а из-за колонн показалась очередная шеренга танцовщиц. Эта группа специализировалась на танце живота. Пит-полицейский тяжело рухнул на подушки. Угрюмо уселся и Уолтер Байярд.
– Ладно, ребята, – подал голос Ши. – Только постарайтесь меня не перебивать, покуда я буду тут жонглировать силлогизмами. Итак: предположим, существует некое «с», такое, что утверждение «пи» относительно «х» является верным, когда «х» равносильно «с» и не иначе, а «с» имеет свойства «пи», то условия, удовлетворяющие утверждению «пи» относительно...
Голос его постепенно затих, и, шевеля губами, он уселся. Полячек так и сверлил его взглядом. Пит, обхватив руками голову, пробормотал: «И я, женатый человек...»
Ши, однако, так и не удалось довести свои силлогизмы до конца.
Откуда-то из глубин колоннады, из-под мавританских сводов громом прогремел какой-то космический голос – таким голосом, должно быть, изъяснялся Господь Бог, когда узнал о проделках поклонников Золотого Тельца. А прогремел голос вот что:
– Боже всемилостивый, по-моему, я здорово обмишурился!
Голос этот принадлежал доктору Риду Чалмерсу.
Ши с Полячеком вскочили. Музыканты остановились, танцовщицы сбились с шага.
А потом музыканты, девушки и окруженный колоннами зал вдруг принялись вращаться, все быстрей и быстрей, пока не слились в один разноцветный смерч, который вскоре начал блекнуть, становясь серым, как туман. Потом на сером фоне стали проявляться полосы, которые постепенно приобретали различные цвета и превратились в конце концов в очертания какого-то другого помещения – гораздо меньшего по размеру, простого и сугубо утилитарного.
Перед Ши с Полячеком оказался стол. За столом восседал человек невысокого роста и бледная миловидная темноволосая девушка. Человеком этим был доктор Рид Чалмерс. Правда, на разлохмаченной седой пряди, вырвавшейся из-под пышной чалмы, имелись какие-то темные пятна, а на лице недоставало знакомых морщин, но все-таки был это Чалмерс собственной персоной.
3
Кольридж Сэмюэл Тейлор (1772—1834) – английский поэт и литературный критик; Занаду – вымышленное место действия его неоконченной романтической поэмы «Кубла-хан».