Поскольку американские ратники холодной войны открыто провозглашали себя врагами тоталитаризма, скептические умы, естественно, стали задумываться над тем, что стоит за этим термином. Представлял ли «тоталитаризм» реальную угрозу или это было просто преувеличение, «страшилка», придуманная сенатором Джозефом Маккарти? В 1970–1980-е годы историки-ревизионисты, занимавшиеся историей СССР, заговорили о том, что даже сталинский Советский Союз в действительности никогда не был тоталитарным государством. Они подчеркивали, что далеко не все решения в СССР принимались в Москве; что карательные органы на местах могли инициировать террор не менее рьяно, нежели их вышестоящее начальство; что архитекторам централизованного планирования отнюдь не во всем удавалось контролировать экономику; что массовый террор для многих создавал новые «карьерные возможности»[10]. Некоторые из этих историков стали рассматривать термин «тоталитаризм» как грубый, неточный и сугубо идеологический.
В действительности на перечисленные обстоятельства обращали внимание и «ортодоксальные» теоретики тоталитаризма. Лишь немногие сходились в том, что тоталитарные режимы способны полноценно функционировать. Напротив, как утверждал Ханс Бахейм, «поскольку тоталитарное правление стремится к невозможному и желает распоряжаться личностью человека и его судьбой, оно может быть реализовано лишь фрагментарно… Но именно поэтому последствия притязаний на тоталитарную власть столь опасны и гнетущи: они столь расплывчаты, столь неисчислимы и столь трудно очерчиваются… Это искажение проистекает из неосуществимого притязания на власть: оно характерно для жизни при таком режиме и затрудняет ее понимание посторонними»[11].
В последние годы теоретики-политологи еще более углубили эту ревизионистскую аргументацию. Некоторые заговорили о том, что понятие «тоталитарный» пригодно лишь в теоретическом плане в качестве негативной модели, в противовес которой должны самоопределяться либеральные демократы[12]. Другие объявляли это понятие абсолютно бессмысленным и обозначающим не что иное, как «абстрактно-теоретическую антитезу западному обществу» или, еще проще, антитезу «всем, кого мы не любим». Согласно самой мрачной интерпретации, понятие «тоталитаризм» обслуживает само себя: мы обращаемся к нему лишь для того, чтобы подчеркнуть легитимность западной демократии[13].
В повседневной речи определением «тоталитарный» нередко злоупотребляют. Тоталитарными порой именуют демократически избранных политиков (рассуждают, например, о «тоталитарных инстинктах Рика Санторума»[14]), целые правительства и даже корпорации (в наши дни можно прочитать, в частности, о том, что «Соединенные Штаты идут к тоталитаризму» или что компания Apple применяет в своих торговых точках «тоталитарный подход»)[15]. Либертарианцы, начиная с Айн Рэнд, вешают этот ярлык на прогрессивных либералов, которые, в свою очередь, конечно же, вместе с консерваторами поступают так же в отношении самой Айн Рэнд[16]. Иначе говоря, сегодня термин прилагается к такому количеству людей и институций, что иногда он действительно кажется бессмысленным.
И все же, хотя сама идея «тотального контроля» кажется нелепой, смехотворной, преувеличенной или глупой, а само понятие никого больше не шокирует, важно помнить, что «тоталитаризм» — это не просто беспредметное бранное слово. История знает режимы, которые реально стремились к тотальному контролю. И если мы хотим понять их, то есть вообще постичь историю XX столетия, необходимо представлять, как функционировал тоталитаризм, и в теории, и на практике. Кроме того, идея тотального контроля вовсе не стала прошлым. Северная Корея, например, до сих пор живет по сталинским лекалам и за семь десятилетий почти не изменилась. Несмотря на то что новые технологии, как принято считать, делают тотальный контроль все менее вообразимым и реализуемым, нельзя быть уверенным в том, что мобильные телефоны, интернет и спутниковые фотографии никогда не станут орудиями режимов, стремящихся к «всеобъемлющему контролю»[17]. «Тоталитаризм» остается полезным и необходимым эмпирическим описанием.
11
Цит. по: Richard Pipes. Communism: A History. New York, 2001. P. 105–107. [Пайпс Р. Коммунизм. М.: «Московская школа политических исследований», 2002. С. 130.]
12
Cм.: Michael Halberstam. Totalitarianism and the Modern Conception of Politics. New Haven, 2000.
13
Slavoj Žižek. Did Somebody Say Totalitarianism? Five Interventions in the (Mis)Use of a Notion. New York, 2001. Жижек утверждает, что определение сталинизма как «тоталитаризма» представляет собой попытку закрепить дальнейшее сохранение «либерально-демократической гегемонии».
15
См.: http://www.huffingtonpost.com/james-peron/rick-santorum-gayrights_b_1195555.html; http://video.foxbusiness.com/v/1328239165001/the-ussmarch-toward-totalitarianism; http://articles.latimes.com/2011/dec/25/business/lafi-hiltzik-20111225.
17
Описание эволюции, которую проходят современные диктатуры, см. в книге: William J. Dobson. The Dictator's Learning Curve. New York, 2012.