Подобно многим своим сверстникам, Ульбрихт в 1915 году был призван в германскую армию, но в 1918-м дезертировал из ее рядов. Глубочайшее впечатление на него произвела скоротечная рабочая революция в Лейпциге, свидетелем которой он стал в том же году после своего бегства из армии. Примерно в то же время будущий вождь немецкого пролетариата открыл для себя марксизм. Как писал один из его биографов, «в нем он увидел относительно простую и убедительную формулу, позволявшую упорядочивать и объяснять все прочитанное, услышанное и увиденное. Здесь скрывалась сама „правда“ — та истина, которую правящие классы пытались искоренить и спрятать от народа»[176].
Этой простой и понятной веры Ульбрихт придерживался до конца своих дней. Когда в конце 1930-х годов в Москве начались показательные процессы, он фанатично поддержал репрессии, которые Сталин обрушил на «троцкистских шпионов нацистского фашизма». Его никогда не беспокоил тот факт, что многие из его немецких товарищей оказались в ГУЛАГе. Возможно, это не было случайным: Ульбрихт явно выигрывал от ареста видных коммунистов, более образованных и более опытных, поскольку их уход облегчал ему путь наверх. В 1938 году, вслед за особенно неистовой волной арестов, он стал представителем Германской коммунистической партии в Коминтерне и переехал в Москву.
Даже после подписания в 1939 году пакта между Гитлером и Сталиным Ульбрихт продолжал поддерживать советского лидера. Это событие спровоцировало глубочайший кризис в рядах немецких коммунистов, которые в большинстве своем ненавидели нацистов. Ульбрихт оказался одним из немногих, у кого не было никаких колебаний в этом вопросе. Даже после того, как Сталин по гитлеровскому запросу выслал из Советского Союза в нацистские концлагеря несколько сотен немецких коммунистов, он продолжал агитировать против «примитивного» антифашизма, имея в виду, вероятно, такое антифашистское мировоззрение, которое не допускало никакого сговора с гитлеровцами. Скорее всего, именно тогда он и завоевал доверие советского диктатора.
К власти его привела явно не харизма. Нацистский офицер, встречавшийся с ним в советском лагере, вспоминал: «Есть коммунисты, которые держат себя в офицерской компании вполне уверенно… Но партийные аппаратчики, которые, подобно Ульбрихту, способны только на „диалектические“ монологи, просто невыносимы»[177]. Писательница Эльфрида Брюнинг видела Ульбрихта до войны на партийных сходках, которые устраивались в доме ее родителей. «Он всегда торопился, мы ни разу не слышали от него доброго слова. „Глядя на него, просто холодеешь“, — сказала как-то моя мать», — пишет она[178]. Вождь не умел говорить коротко и в свои лучшие годы любил произносить длиннейшие монологи на темы вроде «счастья молодежи». (Возможно, впрочем, что они были интереснее его баснословно длинных выступлений, посвященных, например, «задачам политотделов машинно-тракторных станций» или «роли профсоюзов в демократическом переустройстве экономики», из которых потом составлялись внушительные тома[179].) Но поскольку все понимали, что Ульбрихт представляет в Германии Советский Союз, до самой смерти Сталина его власть не оспаривалась.
Со временем Ульбрихт отплатил Советскому Союзу за оказанное ему доверие. В начальный период советской оккупации он не допускал ни малейшего обсуждения изнасилований и прочих безобразий, творимых красноармейцами. По словам одного из его сподвижников, «работоспособность Ульбрихта поражала даже врагов. Мы постоянно спрашивали себя: „Как он выдерживает? Двенадцать, четырнадцать, а иногда и шестнадцать часов в сутки!“». Постепенно, однако, приближенные начали осознавать, что все это было не слишком значимым, поскольку их руководитель «работал сугубо по инструкциям из Москвы, а его талант заключался лишь в том, чтобы реализовать полученные указания применительно к местным условиям»[180]. К концу своей жизни руководитель ГДР во всем подражал Сталину: его дни рождения отмечались с необычайной пышностью, о нем слагались стихи и песни. И если подражание считать самой подлинной формой лести, то Ульбрихта можно считать величайшим льстецом.
179
См., например: Walter Ulbricht. On Questions of Socialist Construction in the GDR. Dresden, 1968.