История знает один режим, который настолько преуспел в постижении методов и техники тоталитарного контроля, что стал успешно экспортировать их. После взятия Красной армией Берлина и завершения Второй мировой войны Советский Союз изо всех сил старался навязать тоталитарную систему правления самым разным европейским странам, которые тогда оккупировали его войска, как ранее она насаждалась в различных регионах самого СССР. Делалось это с беспощадной решимостью. Сталин, его армия и тайная полиция, с 1934 по 1946 год известная как НКВД и лишь позже переименованная в КГБ, а также их местные союзники, выстраивая тоталитарные государства в Восточной Европе, едва ли догадывались о полемике Айн Рэнд с прогрессивными либералами. Перефразируя Муссолини, им очень хотелось создать общества, где все было бы внутри государства, ничего вне государства и ничего против государства — причем желательно в кратчайшие сроки.
Между тем восемь европейских стран, оккупированных Красной армией в 1945 году, отличались широчайшим разнообразием культур, политических традиций и экономических укладов. Здесь были некогда демократическая Чехословакия, некогда фашистская Германия, а также монархические, автократические и полуфеодальные государства. В регионе жили католики, православные, протестанты, иудеи и мусульмане, которые говорили на славянских, романских, финно-угорских языках. Среди жителей Восточной Европы были русофилы и русофобы. На этих землях соседствовали индустриализированная Богемия и аграрная Албания, космополитичный Берлин и крошечные деревушки Карпат. Среди населявших Восточную Европу народов можно было встретить бывших подданных всех европейских империй — Австро-Венгерской, Прусской, Османской, а также Российской.
Тем не менее американцы и западноевропейцы в то время предпочитали рассматривать страны коммунистической, но не советской Европы — Польшу, Венгрию, Чехословакию, Восточную Германию, Румынию, Болгарию, Албанию и Югославию — в качестве единого «блока», получившего название «Восточная Европа». Послевоенная «Восточная Европа» была не географическим, а политическим и историческим понятием. В него не включались те «восточные» страны, которые, подобно Греции, никогда не были коммунистическими. Также не входили сюда ни Балтийские государства, ни Молдова, которые хотя и принадлежали к Восточной Европе исторически и культурно, в то время пребывали в составе СССР. Разумеется, прибалтийский опыт в чем-то схож с польским опытом, но есть и важное различие: для жителей Балтии советизация означала потерю даже условного суверенитета.
В послесталинское время, и в особенности после 1989 года, восемь восточноевропейских наций пошли очень разными путями, и сегодня принято считать, что между ними не так уж много общего. Это абсолютно верно: до 1945 года они никоим образом не были объединены друг с другом, и сегодня между ними больше различий, чем сходств, — за исключением общей исторической памяти о коммунизме. И все же между 1945 и 1989 годом восемь стран Восточной Европы сближало довольно многое. Ради простоты и исторической точности на страницах этой книги именно они будут обозначаться термином «Восточная Европа»[18].
В краткий период 1945–1953 годов многим действительно показалось, что Советский Союз преуспеет в преобразовании восьми непохожих друг на друга наций Восточной Европы в идеологически и политически гомогенный регион. Все они, и былые союзницы, и былые противницы Гитлера, в указанное время сформировали группу идентичных политических систем[19]. В начале 1950-х годов мрачные и покалеченные войной столицы этих, как говорил Черчилль, «древних государств» патрулировались похожими друг на друга неулыбчивыми полицейскими, застраивались по проектам одних и тех же архитекторов социалистического реализма и заклеивались одинаковыми пропагандистскими плакатами. Культ Сталина, само имя которого почиталось в СССР как «символ грядущей победы коммунизма»[20], утвердился по всему региону наряду с очень похожими культами местных партийных лидеров. Миллионы людей принимали участие в организуемых коммунистической властью парадах и празднествах. В то время выражение «железный занавес» было не просто метафорой: стены, заборы, ряды колючей проволоки буквально отсекали Восточную Европу от Запада. К 1961 году, когда была возведена Берлинская стена, многим казалось, что эти преграды простоят вечно.
18
Вот блестящее и точное описание историка, профессора Гарвардского университета Марка Крамера: «Термин „Восточная Европа“… являясь отчасти географическим, а отчасти политическим, подразумевает восемь европейских стран, которые с 1940-х до конца 1980-х годов оставались под властью коммунистов… Понятие не включает сам Советский Союз, хотя западные советские республики (Литва, Латвия, Эстония, Белоруссия, Украина, Молдавия и российский запад Урала) также относятся к восточной части Европы. Зато его применяют в отношении ряда стран, которые точнее было бы называть Центральной Европой, — таких как Чехословакия, Венгрия, Польша и образовавшаяся в 1949 году Германская Демократическая Республика (или Восточная Германия). Прочие европейские коммунистические государства — Албания, Болгария, Румыния и Югославия — также подпадают под определение „Восточная Европа“. Страны же, которые никогда не были под коммунистическим контролем, такие как Греция и Финляндия, не рассматриваются как часть Восточной Европы, хотя с географической точки зрения их вполне можно считать таковыми». См.: Mark Kramer. Stalin, Soviet Policy, and the Consolidation of a Communist Bloc in Eastern Europe, 1944–1953, p. 1. Лекция, прочитанная в Институте Фримена — Спольи 30 апреля 2010.
19
На это обращает внимание и Джозеф Ротшильд. См.: Joseph Rothschild. Return to Diversity: A Political History of East Central Europe Since World War II. New York and Oxford, 2000. P. 75–78.