Не единожды подтверждая свои обязательства по добросовестному выполнению положений Франкфуртского договора, французское руководство, однако, неоднократно возвращалось к попыткам поднять вопрос о мирном возвращении утраченных провинций и воспринимало как угрозу своим национальным интересам утверждение принципа территориального статус-кво в Европе. Оно старательно избегало всего, что могло бы даже чисто символически трактоваться как признание Эльзас-Лотарингии немецкой землей. Претензии Франции на нелегитимность германских завоеваний во многом опирались на протестные настроения жителей отторгнутых провинций.
Война в сознании французов последней трети XIX в. поэтому оказалась неразрывно связана с памятью об утраченных территориях, быстро превратившейся в целый патриотический культ. Национальные празднества 14 июля отныне неизменно включали в себя траурную церемонию у накрытой черным покрывалом статуи Страсбурга на площади Согласия и торжественные «уроки памяти» у карты Франции в школах[1202]. Официальная риторика, учебники, литература, публицистика во Франции на протяжении десятилетий существенно идеализировали образ Эльзаса. Картине культурного и экономического процветания региона под французским управлением противопоставлялись мрачные реалии германского режима с его германизацией, чрезвычайным законодательством, экономической эксплуатацией и милитаризацией. Подобная «черная легенда» должна была укоренить представление о германской Эльзас-Лотарингии как о подлинной «тюрьме» для ее жителей, сохранивших симпатии к Франции[1203]. Все это должно было воспитывать у новых поколений французов решимость «освободить», рано или поздно, эльзасцев и лотарингцев.
Мысль о «вечно верном Эльзасе», ждущем своего «освобождения», налагала свои обязательства на Францию. Катастрофа 1870 г. заставила политическую элиту Третьей республики в массе своей с большой осторожностью относиться к идее скорейшего отвоевания Эльзас-Лотарингии. Тем не менее, французское руководство деятельно готовилось во всеоружии встретить тот день, когда международная обстановка вновь сделает «эльзас-лотарингский вопрос» актуальным. Как заявил в одной из своих программных речей один из отцов-основателей Третьей республики Леон Гамбетта, «наши сердца бьются <…> во имя того, чтобы мы могли рассчитывать на будущее и знать, что и в нынешнем порядке вещей есть имманентная справедливость, времена которой настанут»[1204]. Слова Гамбетты во многом были риторической формулой, но они оказались созвучны настроению большинства французов. Ж. Цибура называет их «гениальным синтезом пацифизма и призыва к восстановлению попранных прав»[1205].
В сфере реальной политики феномен реваншизма играл весьма незначительную роль. Политики французской Третьей республики очень редко обращались к собственному опыту войны с немцами. Отличились ли они лично в годы войны, или, напротив, остались вне рядов армии — похоже, не имело большого значения и для избирателей. Персональный опыт войны редко избирали для нападок друг на друга и политические оппоненты[1206]. Гораздо более значимую роль играли политические разногласия, коих у французов всегда находилось с избытком.
Ни одно французское правительство прямо не связывало себя задачей скорейшего отвоевания отторгнутых провинций у Германии[1207]. Открытые призывы к реваншу всегда вызывали осуждение официального Парижа. Правительство стремилось исключить все возможные инциденты, которые могли бы выглядеть как преждевременная провокация Германии и германского общественного мнения. В Париже справедливо отделяли воинственные выпады германских политиков и газет от настроений основной массы немцев, расположенных, как полагали французские наблюдатели, вполне миролюбиво. Широко распространилось убеждение, что любая война с соседом потребует длительной и тщательной подготовки и немыслима без надежных союзников. В дальнейшем соотношение сил менялось не в пользу Франции, отодвигая надежды на решение «эльзас-лотарингского вопроса» все дальше и дальше в неопределенное будущее. Иными словами, «реванш» против Германии оказался делом «детей», а не «отцов» 1870 года.
1202
См. подробнее:
1203
1205
1206
1207
См. подробнее: