Тем не менее, Наполеон III деятельно готовился к возможному столкновению с восточным соседом. В сентябре-октябре 1869 г. император французов обменялся посланиями с австро-венгерским императором Францем-Иосифом и итальянским королем Виктором-Эммануилом II, смысл которых сводился к решимости поддержать друг друга в случае военного конфликта с какой-то иной державой. Вена стремилась улучшить свои дипломатические позиции в случае конфликта с Россией на Балканах, ситуация на которых в очередной раз обострилась. Париж взамен ждал взаимности в случае войны с Пруссией. Этот обмен письмами был далек от формального союза и не давал никаких гарантий поддержки. Наполеон III, однако, предпочитал тешить себя иллюзиями.
На французскую политику все сильней влиял еще один фактор: состояние здоровья Наполеона III. В конце 1860-х гг. все очевидцы отмечали резкие перемены в его привычках и образе жизни. Шестидесятилетний монарх выглядел старше своих лет, его флегматичность сменилась апатией. Причиной тому был камень в почках, однако ни нация, ни семья императора не были извещены обо всей тяжести болезни[86]. В августе-сентябре 1869 г. болезнь обострилась настолько, что император несколько раз терял сознание на публике, спровоцировав панику на Парижской бирже. Врачи снимали невыносимые боли венценосного пациента лошадиными дозами опиума и не решались на операцию, в то время очень рискованную. Болезнь императора ставила под угрозу возможность гладкой передачи власти его несовершеннолетнему сыну, а также вызвала оправданные опасения у потенциальных союзников Франции. По мере ослабления здоровья и падения активности монарха отсутствие отлаженного механизма выработки внешнеполитических решений сказывалось все сильней[87].
Император французов при этом был далек от того, чтобы прямо провоцировать Пруссию. Письма личного секретаря Наполеона III, верного корсиканца Франческини Пьетри — его неотступной «второй тени»[88], хорошо показывают царившие в окружении императора надежды на то, что ход германских дел может повернуться не в пользу Берлина и столкновения с ним можно будет избегнуть вовсе: «Этот час обязательно пробьет, и если мы будем искусны, если нам будет благоволить ряд счастливых обстоятельств, то наши опасения могут рассеяться. Но до того момента мы должны быть неустанно бдительны и неутомимо трудиться над тем, чтобы стать сильнее»[89].
До тех пор, пока Берлин уважал независимость южногерманских государств, Франция оставалась пассивна. Однако Наполеон III не мог допустить повторения ситуации 1866 г., нового дипломатического поражения и дальнейшего падения престижа династии. Это опасно приближало Францию к черте прямого конфликта со своим восточным соседом.
Глава 3
Самая известная в мире депеша
В начале 1870 г. ситуация в Европе казалась обманчиво спокойной. Во Франции к власти пришло новое либеральное правительство во главе с Эмилем Оливье, сосредоточившее все свое внимание на проведении реформ. Оливье не скрывал, что успех последних во многом зависел от спокойствия на французских границах. Новый министр иностранных дел Наполеон Дарю не считался бонапартистом, несмотря на то что он был сыном интенданта Великой армии и крестником самого императора Наполеона I[90]. Он вполне разделял мнение Наполеона III о том, что время уступок Пруссии прошло, но одновременно предпринял ряд примирительных жестов.
Одним из таких жестов было пригласить Берлин пойти на взаимное поэтапное сокращение ежегодного контингента призывников. В окружении императора по отношению к идее с самого начала питали скепсис, который, со своей стороны, спешил подкрепить из Берлина и французский военный атташе Штоффель[91]. Проект был откровенно невыгоден Пруссии и реализации не получил. Войдя в курс дел французского внешнеполитического ведомства, Дарю был поражен отсутствием сколь-нибудь четкого и последовательного курса. Открытие это быстро подтвердилось легкостью, с которой министр был отправлен в отставку.
88
89
91
Pietri F. Op. cit. T. IV. 1 Juli. P. 125–126; Stoffel E., colonel. Rapports militaires écrits de Berlin, 1866–1870. Paris, 1871. P. 401–402.