Выбрать главу

Подполковник Фэ, занимавшийся разведкой в составе Рейнской армии, однако, отмечал, что «в искусстве шпионажа мы были крайне неискушенны», и, имея в конце июля сведения о концентрации войск противника в отдельных городах, «нам не удалось раскрыть точный состав прусских армий и предугадать их планы»[239]. В начале августа сведения французской разведки оставались весьма неполны, ограничивались точным местоположением отдельных армейских корпусов и лишь предположениями о дальнейших маневрах трех вражеских армий. Описание условий работы штаба Базена в гостинице «Европа» в Меце, оставленное Фэем, было весьма красноречивым: «Я никогда не забуду беспорядок и возбуждение, царившие в небольшом зале, предназначенном принимать, с возрастающей горячностью, тридцать офицеров, которым было поручено передавать армии импульс командования <…> Лестницы, залы и двор гостиницы были абсолютно открыты для публики, и мы, жили, таким образом, в окружении иностранцев и журналистов, чье соседство явно не способствовало секрету операций»[240].

В результате по обе стороны границы господствовала полная неопределенность в отношении планов и действий противника. «Собственно, о враге нет никаких известий» — записал Блументаль в дневнике вечером 24 июля[241]. К концу месяца германское командование неплохо представляло себе дислокацию противника, но находилось в полном неведении о его намерениях. Одно из предположений подтвердилось — французы действительно, не дожидаясь окончания мобилизации, выдвинули корпуса к границе. Это оказало определенное воздействие на развертывание германских сил[242]. Прусские генералы напряженно ждали быстрой атаки французов. То, что она не состоялась, вызвало немалое удивление. «Благодаря французскому бездействию германская армия изготовилась к бою, — писал 1 августа прусский кронпринц. — Кто бы мог этого ожидать?»[243] «Ожиданий всякого рода было много; но неожиданностей вышло еще более, — писал Г. А. Леер по горячим следам событий. — Прежде всего армия стороны, объявившей войну, не трогалась с места; все ожидали быстрого, решительного наступления со стороны французов <…> а между тем армия, от которой ожидали быстрого налета, в роде Наполеоновского, не подавала ни малейших признаков жизни»[244].

Передовые части 2-го французского корпуса подошли к границе в районе Шпихерна еще 21 июля, однако получили приказ ничего не предпринимать до дальнейших указаний. Совещание французского генералитета, устроенное после прибытия 28 июля Наполеона III в Мец, поразило присутствовавших своей бессодержательностью. Причина тому, скорее всего, крылась в том, что мобилизация затянулась, и армия не достигла полного состава. Даже с учетом нонкомбатантов численность восьми армейских корпусов не достигала и 300 тыс. человек. Генерал Жаррас предложил ввести в состав корпусов мобильную гвардию, но его предложение было отвергнуто императором как противоречащее военному законодательству[245]. С учетом последовавших вскоре сражений идея в любом случае уже безнадежно запоздала.

30 июля Лебёф, наконец, отдал приказ выдвинуть и другие корпуса ближе к границе. Начавшиеся на следующий день марши не отличались блестящей организацией. Подразделениям были указаны лишь общие цели, их маршруты часто пересекались между собой, вызывая многочасовые задержки. Выступившей было гвардии вскоре пришлось возвращаться обратно. Как свидетельствовал подполковник Фэ, на начальном этапе войны «приказы и отмены приказов следовали один за другим, без конца вступая в противоречия между собой, так что армейские корпуса истощали свои силы в бесцельных маршах, изматывались и дезорганизовывались еще до встречи с противником»[246]. Здесь, вероятно, не было большого преувеличения, если вспомнить о стоявшей жаре и том, что в полной выкладке французский пехотинец нес на себе 30 килограммов различного снаряжения, включая полотнище палатки. Груз особенно значительный для французских солдат того времени, не отличавшихся могучим телосложением: рост 80 % призывников не превышал 170 см, больше половины из них были ниже 165 см.[247]

Система снабжения продолжала оставаться неадекватной, и с самых первых дней командиры были вынуждены выбирать маршруты движения и позиции своих подразделений исходя из возможности прокормить солдат за счет местных жителей. 2 августа император приказал пересечь германскую границу и наступать на Саарбрюккен. Этот приказ был продиктован чисто политическими соображениями — нужно было предпринять хоть что-нибудь, чтобы успокоить возбужденную общественность. В наступлении приняли участие части трех армейских корпусов (2-го, 3-го и 5-го). С немецкой стороны город оборонял лишь слабый заслон из трех батальонов пехоты и четырех эскадронов конницы, которые после короткого, но упорного сопротивления отступили за реку Саар. Французы заняли господствующие высоты и на этом остановились. Возможности продолжать наступление не было, однако в парижских газетах немедленно появились новости о грандиозной победе.

вернуться

239

Fay Ch. Op. cit. P. 36, 41–42.

вернуться

240

Ibid. P. 40.

вернуться

241

Blumenthal L.v. Tagebücher aus den Jahren 1866 und 1870/71. Stuttgart-Berlin, 1902. S. 65.

вернуться

242

Verdy du Vernois J.v. Studien über den Krieg… Teil 1. Ereignisse in den Grenzbezirken. Berlin, 1892. S. 8.

вернуться

243

Kaiser Friedrich III. Op. cit. S. 18.

вернуться

244

Леер Г.А. Публичные лекции о войне 1870 г. между Францией и Германией до Седана включительно. С. 2.

вернуться

245

Jarras L. Op. cit. P. 62.

вернуться

246

Fay Ch. Op. cit. P. 44.

вернуться

247

Audoin-Rouzeau S. 1870. La France dans la guerre… P. 80.