Лес расступился, деревья отодвинулись, и Баки вынес его на поляну. В небе сияла полная луна, проливая серебристый прозрачный свет на травянистые склоны. Слева возвышался двор замка. Он ожидал, что тут будет тихо и темно. На боковых башнях горели яркие огни. Кто-то расставил фейри-фонари вдоль дороги, ведущей к воротам, и их бледно-голубоватое сияние разгоняло ночь. Место было освещено, как рождественская елка.
Одинокая фигура стояла на зубчатой стене, ее платье ярко белело на фоне темноты. Она ждала его.
Он одернул себя от этой мысли, пока не придал ей слишком большого значения.
В замке торжествующе протрубил рог. Ворота распахнулись. Баки поднял голову и загарцевал.
— Ты что удумал, дурак? — прорычал Хью.
Жеребец выгнулся. Они гарцевали к воротам. У ворот была установлена огромная цистерна с душем. В воздухе пахло свежим хлебом и жареным мясом.
— О, Боже мой, — простонал Стоян у него за спиной.
Они прошли через ворота. Во внутреннем дворе ждали длинные столы, у внешней стены выстроилась очередь за буфетом, повара ждали.
— Я сейчас заплачу, — объявил Бейл откуда-то из конца очереди. — У кого-нибудь есть носовой платок?
Подбежали люди, чтобы забрать лошадей. Хью повернулся в седле. Элара все еще стояла на зубчатой стене. Они долго смотрели друг на друга. Затем подошла Джун, чтобы взять поводья Баки, и Хью спешился.
***
ХЬЮ ВЫШЕЛ из душа, вытерся насухо полотенцем, натянул брюки и плюхнулся в кресло у стола. Он оставался во дворе замка достаточно долго, чтобы убедиться, что все устроились, но быстро стало ясно, что в нем нет необходимости, поэтому он поднялся по лестнице в свою спальню, снял доспехи, почистил их, затем пошел в душ.
Он простоял там добрых четверть часа, подставляя лицо под струи горячей воды. Увы, он не мог оставаться в душе вечно. Завтра ему нужно будет проанализировать потери. Погибли три Железных пса. Двадцать один житель деревни. Двадцать четыре — это больше, чем две тысячи, но математика ничуть не уменьшила вес погибших.
Все его тело болело, но мозг бодрствовал.
Он установил кровавый оберег и создал кровавый меч. Как? Отлучение не удалось. Он не мог почувствовать Роланда. Он не должен был быть способен на это, но он смог. И он сможет сделать это снова. Он уставился на порез на руке. Он чувствовал, как магия гудит в его крови. Это было чертовски загадочно.
Ему нужно было поспать, но он знал, что в тот момент, когда он закроет глаза, он увидит огонь, кровь и смерть. Если ему удастся заснуть, сегодня ночью ему приснится сон. Это неизбежно. Он заново переживет эту битву. Она будет прокручиваться у него в голове до утра. Пустота терзала его, откусывая длинные кусочки острыми зубами, она всегда была голодна.
Обрывочные воспоминания пронеслись в его сознании: предсмертные стоны, брызги крови, скрежет меча, вонзающегося сквозь металл в плоть.… Прямо сейчас Роланд протянул бы руку через расстояние для утешения и отпущения грехов. Голос разума, родительский глас Бога, который сказал бы ему, что он сделал то, что было необходимо, и то, что он сделал, было справедливым и исправит все к лучшему.
Он утратил успокаивающую уверенность от связи с Роландом, но променял ее на мрачную ясность. Он сделал то, что было необходимо. Это было кроваво и разрывало его на части, но он сделал это не потому, что Роланд считал это правильным, а потому, что сам Хью решил, что так правильно.
Сражение все еще кипело у него под кожей, горячая смесь адреналина, жажды крови и абсолютной выносливости.
Хью поднял глаза и увидел ее через открытую дверь своей спальни. Она была одета в белое и направлялась к нему.
Элара остановилась в дверях. В руках она держала толстый конверт.
— Что это? — спросил он.
— Это на потом.
Она вошла в спальню, закрыла дверь и задвинула щеколду, запирая их. Он поднял брови, глядя на нее.
— У нас была сделка, — сказала она.
— Ах. Маленький ягненок, идущий на заклание.
Год назад он остался бы внизу. Раньше он смыл бы кровь, ел, пил, а когда ему попадалась женщина, трахал бы ее до тех пор, пока не терял способность ясно мыслить. Но сейчас это было уже непросто. Он не хотел стать ее Абердином.
— Уходи.
Она положила конверт на стул у двери.
— Ты что, меня не слышала?
— Слышала, — сказала она.
— Возможно, я выразилась не совсем ясно. Мне не нужна твоя благородная жертва.
Она подняла руки к волосам. Ее коса упала с головы.
— Ой, да ладно. Я подарила тебе трех великолепных обнаженных женщин, а ты вместо этого чуть не вывихнул колени, гоняясь за мной по бассейну.