— Не решила.
Ее волосы, метка ее проклятия, мягкими волнами обрамляли ее лицо после того, как они целый день были закручены на затылке. Если она распускала их, длинные белые пряди доставали до ягодиц. Волосы были ее болью. Элара годами хотела отрезать их, но они стали символом ее магии, а она давным-давно поняла, что символы важны.
— Мы могли бы сделать укладку, — предложила Бет. — Что-нибудь с цветами. Мы могли бы закрутить косу вокруг головы.
— Или просто опустить косу, — сказала Надя.
Элара подавила еще один вздох. Она чуть было не сказала им, что ей все равно, но это ранило бы их чувства.
— Мы могли бы оставить их распущенным, — предложила Ева. — Вы почти никогда их не распускаете.
Она не распускала их, потому что ненавидела. Она все еще помнила свои настоящие волосы, темные, шоколадно-каштановые локоны. Три года назад, сразу после того, как они покинули Западную Виржинию, она достала два флакона краски для волос и покрасила седые пряди. Она держала краску до тех пор, пока у нее не начала чесаться кожа головы. Когда она вышла из душа, ее волосы были девственно белыми. Краска не тронула ни одну прядь.
— Дайте мне подумать.
— Осталось всего два часа, — пробормотала Ева.
— Не похоже, что они могут устроить свадьбу без меня.
По комнате разнесся тихий стук. Рук.
Ева открыла дверь.
— Она занята.
— Впусти его.
Элара запахнула на себе тонкий белый халат, спрятав под ним полупрозрачную белую сорочку.
Дверь распахнулась. Шпион вошел внутрь, его волосы были скрыты толстовкой, которую он всегда носил. Она ждала отчета, но он просто стоял. Он принес ей кое-что личное.
— Дайте нам минутку, — сказала она. — Я позову вас, когда буду готова.
Три женщины вышли из комнаты, Бет закрыла за собой дверь. Рук подошел и протянул лист бумаги.
Ванесса и Хью:
В: Мы будем продолжать заниматься этим после того, как ты женишься?
Х: Боишься Элары?
В: Если бы леди не хотела, чтобы я была здесь, она бы мне сказала.
Элара прочитала остальную часть беседы. Неудивительно. Это было единственное, что всегда раздражало ее в Ванессе. В этой женщине не было ни грамма преданности. Тем не менее, она была одной из своих.
— Где он сейчас?
Он натянул штаны и выбежал на улицу к строительной бригаде.
Это означало, что он будет у ее двери через минуту.
— Спасибо.
Рук кивнул и выскользнул за дверь. Элара закрыла ее на засов и села за туалетный столик. Ей нужно было что-то сделать с прической. Ей было наплевать на то, как это будет смотреться, но свадьба должна была выглядеть настоящей. Ей нужно было соблюдать приличия. Она изобразит сияние радости ради своего народа.
Кто-то постучал в ее дверь.
— Уходи. — Элара окунула пальцы в маленькую ванночку с лосьоном.
— Открой дверь.
В его голосе было что-то такое, что заставляло людей хотеть повиноваться. Какое-то неуловимое качество. Вероятно, это было очень удобно в разгар битвы.
— Уходи. Я не одета, и ты не сможешь видеть меня до свадьбы.
— Открой дверь.
— Нет. — Она нанесла лосьон на лицо и в ложбинку на шее и втерла его в кожу.
В дверь с глухим стуком врезались. Это была тяжелая деревянная дверь, усиленная сталью, но несколько дней, проведенных с д'Амбреем, убедили ее, что он может быть чрезвычайно целеустремленным.
— Если ты сломаешь ее, деньги на замену будут выделены из твоего бюджета по собственному усмотрению.
Элара собрала волосы в подобие прически. Тьфу.
— Ты действительно хочешь делать это через дверь?
— Я вообще не хочу ничего делать.
— Ты не дала топливо для бульдозеров.
— Да, я это сделала.
— Почему?
— Потому что оно дорогое.
Повисло яростное молчание. Она представила, как он дымится по ту сторону двери, и улыбнулась.
— Мне оно нужно. Мне нужно топливо.
— Нам всем что-то нужно.
— Элара! Нам нужно остаться в живых. Ров сохранит нам жизнь.
Ров, ров, ров… Ров? Ров. Ров! Тьфу.
— Ты хочешь вырыть траншею глубиной десять футов и шириной семьдесят пять футов. Это смехотворно много.
— Он должен быть таким большим.
Элара вздохнула и взяла тени для век. Может, розово-золотистые?
— Как ты планируешь его наполнить?
— Водой из озера.
— Ты планируешь заставить воду течь вверх по склону?