Когда после работы, вечером того же дня, он попытался найти девок, - их не было. Они ушли.
Они не взяли денег и оружия, фактически, у него не было причин для беспо-койства, - он никого не убивал, а у них были веские причины держать язык за зубами. Что бы теперь ни всплыло, - включая и концы, спрятанные в воду, - держа язык за зубами, а концы в зубах он был недосягаем для привязок, - слова, слова, одни лишь пустые слова, - убивающие, как пули, если разжать зубы.
Но когда он вернулся из лесу домой и посмотрел на постель, - на ней проступили зебровые полосы - и у него, как кулак, сжалось сердце.
Он продолжил жизнь, не разжимая зубов и не теряя улыбки, он продолжал работу, которая не была ему в тягость и даже выбился в передовики учительского труда. С удивлением, он обнаружил, что эмоциональная отстраненность способствует успеху. Ему плевать было на учительскую карьеру - и он успешно ее делал, он холодно презирал дебилов, с которыми имел дело, - а они любили его и делали успехи под его руководством. У него получалось лучше, чем у многих горящих на работе преподавателей, издерганных горением, он мог двести раз объяснять что-нибудь дебилу, не испытывая раздражения от его дебильности - и у дебила начинало получаться. Не осознавая этого сам, - он мог бы быть очень хорошим опером, намного лучше чем те, которых походя слизали с лица земли тринадцатилетние девчонки, он мог бы достичь успеха в любом деле, - если бы не эликсиры Сатаны, сжигавшие его кровь.
Каждый вечер, возвращаясь домой, - он ожидал Зебру, которая выскочит ему навстречу, с ухмылкой на красивой морде, ожидал услышать голоса Эвелины и Гелы. Но их не было.
Он начал больше пить и проявлять склонность к фетишизму. Он нашел запачканные кровью трусы Зебры, которые она, со свойственным ей хамством, не стирая забросила под кровать - и до изнеможения мастурбировал в них, - пока они не превратились в покрытый морозными узорами, скомканный кусок жести. Наступил момент, когда он сказал себе, - Хватит. Надо идти к блядям. И пошел и нашел, - но что это было, по сравнению с фейерверком, который он испытал? Это были даже не трусы Зебры, - это даже не было звуком хлопка одной ладонью по заднице Гелы. Он читал кое-что про Ромео и Джульетту, про Дафниса и Хлою, про Лейлу и Меджнуна. Но что значила любовь Ромео, по сравнению с Джульеттой, умноженной на три? Когда одна лишь Зебра стоила Лейлы, Хлои и Меджнуна, вместе взятых? Он смотрел в зеркало на свое бледное лицо, мял в руках замороженную розу, обсыпая колени прахом сгоревших любовей и сходил с ума.
Г л а в а 15.
Вдруг на телевидении проскочил криминальный сюжет, - он увидел его совер-шенно случайно. В Мариополе, на оживленной улице, была ограблена ростовщическая контора, скромно называвшаяся «Ссуды и Кредит». Судный день для ростовщиков начался в 9-00 утра. В помещение, низко опустив головы в черных бейсболках, вошли двое юношей в мешковатой униформе охранников. Третий, самый рослый и в темных очках, сразу повернул табличку с надписью «open» и застыл лицом к стеклянной двери, заложив руки за спину. Система аудио-видео-контроля, установленная у ростовщиков, явственно зафиксировала надпись «ОХРАНА» на его спине и пистолет на бедре.
Двое юношей подняли головы, опустив на лица черные чулки, скатанные под бейсболками. После чего, один из них сразу застрелил сидевшего в углу охранника - и поднял гильзу. Второй, быстрым шагом прошел к барьеру, наглухо закрытому стеклянной стенкой, по виду, - пуленепробиваемой, - но с окошком для руки. Он и просунул туда руку, - с пистолетом и вторую, - с запиской. Показали увеличенное изображение,- разборчивыми, печатными буквами на ней было на писано: ДЕНЬГИ ИЛИ СМЕРТЬ. Юноша, застреливший охранника, прошел к двери в барьере и произвел два выстрела в замок. Дверь распахнулась. Одновременно, распахнулась дверь в стене за барьером. Оттуда выскочил человек в белой рубашке с галстуком и пистолетом в руке - и тут же получил пулю в грудь. Грабитель переступил через труп и скрылся за дверью.