– Я не понял. Вы что, собираетесь практиковать в Израиле? Там полно своих врачей. Зачем им валлиец?
– Это я-то валлиец? Ну да, акцент у меня валлийский, и живу я здесь так давно, что все уже привыкли считать меня местным. Так вот знайте: фамилия моего отца была Леви. Он ее изменил на Льюис. И, пожалуйста, закройте рот – я все же не дантист, а терапевт.
В первый и последний раз меч Каледвелч был выставлен на всеобщее обозрение в павильоне Глендовер-холл в Суссекс-Гардензе на Эджуэр-роуд, месте сбора лондонских валлийцев. Зал вмещал две тысячи человек, на его большой сцене мог разместиться Лондонский валлийский хор в полном составе. Свисавшие с потолка пыльные штандарты валлийских полков прикрывали золотистые трубы органа. Освящение Экскалибура широко рекламировалось в газетах и листовках, из которых явствовало, что церемония не будет сугубо валлийской. За вход денег не брали, поэтому публики собралось немного – люди усмотрели туг какой-то подвох. Под звуки гимна «Мае hen wlad fy nhadau»,[73] слов которого никто не понимал, в зал вошли десять человек и заняли места в первом ряду Редж удивился, что не узнал никого из них. Он решил, что это и есть вожди «Сынов Артура», а Алед Рис и его подручные – всего лишь мелкие сошки. Один из «вождей» был одет в арабский бурнус и скрывал глаза под темными очками. Меча пока не показывали. Вынос для пущего эффекта оставили на финал. Собравшиеся валлийцы с нетерпением ожидали красивых речей. Первым на сцене появился древний старичок в мешковатом сером костюме. Он не без труда поднялся на трибуну с микрофонами. Никто не знал, кто он такой, но фотографы лихо щелкали камерами. Старик представился: профессор Гриффитс из Кардиффского университета. Говорил он с акцентом, хотя и без валлийской напевности:
– То, что я собираюсь сказать, не имеет отношения к политике. Меня не трогают заявления некоторых представителей валлийского народа о необходимости обретения герцогством Уэльс, или Кимру независимости и самоуправления. Союз Уэльса и Англии столь древен, что о возврате к прошлому, на мой взгляд, говорить не имеет смысла. Я смотрю на эти заявления как на крик кельтской души. Кельты вправе требовать признания своего вклада в славную историю этого острова, Европы и западной цивилизации в целом. Я хочу сказать о другом. Прошлое – это источник, питающий настоящее, и каждый дошедший до нас фрагмент прошлого делает нас духовно богаче. Меч Каледвелч, или Экскалибур, наконец вернулся к нам из тьмы веков, причем не как миф, а как живое свидетельство истории, которая формирует настоящее, а значит, и будущее. Трудно со всей уверенностью утверждать, что меч, который вам сегодня представят, подлинный Экскалибур. Мы знаем, что эта реликвия восходит к пятому веку нашей эры. Советские археологи полагают, что это меч Марса, найденный Аттилой в придунайских торфяных болотах, но мне эта гипотеза представляется столь же романтической догадкой, как и легенда о передаче меча римскому полководцу Аэцию, затем Амвросию Аврелиану и, наконец, римскому наместнику в Британии Артуру. У нас нет доказательств верности той или иной версии, но любые серьезные доводы будут тщательно изучены.
В зале послышался ропот недовольства: люди пришли не для того, чтобы слушать осторожные речи ученого сухаря. Кто-то за спиной Реджа проворчал:
– Хватит рассуждать, покажите нам эту штуковину, а мы уж сами решим, настоящая она или нет.
Профессор Гриффитс продолжал:
– Мы живем в эпоху, когда две великие державы хотят уничтожить прошлое. И Соединенные Штаты, и Советский Союз мечтают построить будущее, оборвав все нити с прошлым. Истории место только в музеях и в кино, где над темным прошлым можно потешаться как над свидетельством невежества и грязи, чтобы светлое будущее на его фоне казалось лучезарнее. Но не стоит забывать: настоящее есть всего лишь зыбкая граница между известным и неизвестным. Будущего, каким бы прекрасным оно ни грезилось, еще не существует, а настоящее призрачно и неуловимо. Возможно, это прозвучит парадоксально, но все, что мы можем ожидать от будущего, это более глубокое знание прошлого. Окончившаяся совсем недавно мировая война совершила невероятный бросок в будущее, создав оружие такой силы, о котором в мирное время мы рассуждали бы как о далеком несбыточном мифе. Война столь же неожиданно вернула нам и осколки нашей древней истории. Я имею в виду развалины кельтско-римской крепости в Бреконшире, а также храм Митры и римские бани в Лондоне, невольно открытые нам вражескими люфтваффе. И как из небытия возник из огня и дыма этой войны легендарный меч. Я заканчиваю и призываю вас сохранять здоровый скептицизм, когда вы воочию увидите то, ради чего здесь собрались, но не забудьте при этом и воздать должное прошлому, которое он символизирует. Те же из вас, кто происходит от древних кельтов, я надеюсь, захотят больше узнать о своем культурном наследии и о том месте, которое оно занимает в истории мировой цивилизации.