Подводная лодка, похожая на гигантскую щуку, стронулась с места и двинулась в свое первое путешествие.
Глава 88
4
Заполошный карась ткнулся в иллюминатор и исчез, вильнув куда-то вправо.
— Проваливай, а то под одеяло запихаем, — проворчал Цайт, напряженно глядя сквозь стекло и поворачивая луч фонаря.
В трактире Зеебурга, где ему почти сразу же предложили «зеебургских карасей в халате», юноше и объяснили, что это означает и чем отличается от «карася в халате». Как выяснилось — пивом. Карась под одеялом — это рыба, обмакнутая в кляр, жидкое тесто из муки, воды и яйца, и зажаренная на сковородке. А карась в халате — то же самое, только вместо воды в тесто идет пиво. Вкусно.
Понятное дело, Цайт не собирался вылавливать этого самого карася, чтобы жарить, просто, когда ты пытаешься высмотреть, достаточна ли глубина дна для прохода лодки, а тебе в глаза лезут всякие караси…
Нет, показалось. Дно не поднимается.
— Продолжаем.
Фриц и Отто послушно налегли на рукояти.
Набрав ход, лодка уже не требовала для вращения винта всех четырех членов команды, так что они крутили его по очереди, два через два. Скорость все равно увеличилась бы ненамного, зато они все вымотались бы.
Цайт сел прямо на пол, на деревянный настил, под которым лежали ящики с монетами — Бирне использовал груз, который нужно доставить, в качестве балласта — отхлебнул из фляжки, протянутой Гансом.
Всем хорошо подводное плаванье, вот только уж больно медленное. От острова до входа в реку — пятнадцать миль. А крейсерская скорость их славного корабля — три мили в час. Поэтому пугающее и завораживающее поначалу, их путешествие превратилось в скучное и выматывающее. Из развлечений — только караси в иллюминаторах, ну или стайка сигов сверкнет серебристыми бочками.
Цайт поднялся и шагнул к перископу. Приблизил глаза к окулярам…
— Холера!!!
Откуда они взялись?!
Время подводного похода специально было выбрано так, чтобы корабли Белого флота плавали в другой стороне озера. Или у моряков это как-то иначе называется…? Чума их порази, этих моряков, с их выдуманным языком, он не моряк, в конце концов, и вообще — сейчас не время об этом думать!
Прямо по курсу поднималась черная стена корабельного борта. Они могли пройти под днищем, осадка канонерок Белого флота — семь-восемь футов, а глубина их погружения — футов десять… Их, но не дыхательных трубок! Они сейчас врежутся в корабль, трубки сломаются и… И, пожалуй, всё. На корабле даже не поймут, что их ударило и уж точно не заметят медленно тонущей подводной лодки. Разве что удивятся фонтану пузырей…
Все это пронеслось в голове у Цайта за мгновение, пока он пытался понять, что делать. Затормозить — не успеют, большая инерция, свернуть — не смогут, лодка крайне неповоротлива, ее строили не для маневров, а для передвижения по прямой, остается…
— Ходу! Прибавьте ходу!
Он дернул тяги, уходящие внутрь дыхательных трубок, где-то там наверху лязгнули задвижки, закрывающие входные отверстия.
Господи, пронеси…
Цайт крутанул штурвалы рулей глубины.
Лодка клюнула носом и пошла вниз. В темноту.
Стрелка манометра дернулась и поползла вправо, показывая глубину погружения. Одиннадцать футов… Двенадцать… Пятнадцать… Двадцать…
Еще немного и стрелка ляжет на медный цилиндрик ограничителя. И останется только молиться — прочность конструкции дальше этой глубины конструктор не гарантировал. Зато демонстрация того, что может произойти с лодкой, на примере раздавленного куриного яйца была… наглядной.
Черная тень прошла по иллюминаторам.
Они проплывали под кораблем.
Они проплыли под кораблем.
Проплыли!
Цайт открутил рулевые штурвалы обратно и, глядя на то, как стрелка начала отсчитывать футы обратно, сел на пол. Ноги не держали.
Получилось.
Сейчас трубки выйдут на поверхность, и можно будет открывать их обратно. Не забыть подключить продув, иначе вода, которая в них набралась, прольется внутрь…
Получилось.
— Да чтоб я еще хоть раз опустился под воду… Даже в ванне — никогда!
5
Молодой матрос, случайно глянувший за борт канонерского судна Белого флота, тихо молился, глядя на то, как под его кораблем проплывает в глубине огромная темная тень.
— Лепел… — пробормотал матрос, — Лепел…
А он еще посмеивался над теми, кто верил в легенды об озерном чудище Риттерзее…
Матрос отвернулся, понимая, что никому из команды не станет рассказывать о том, что только что произошло. Все равно не поверят. Никто не поверит…
Только в кабаке.