Адам заинтересовался:
— И что же? Дала она ей «Черевички»?
— Дала. Помогла какая-то женщина, стоявшая рядом. Она обратилась к продавщице и спросила: «А кто вам дал право так разговаривать с покупателями? Раз вас просят, а у вас есть — продайте!» Так подумайте, та еще и огрызнулась: «Я знаю, кому что продавать. Вам я не предложу частушки. А им это в самый раз».
Ну и женщина нашла что сказать. «Вы, говорит, не забывайте, что в нашей советской деревне есть очень много таких культурных людей, которым могут позавидовать некоторые городские. Вот, говорит, если на то пошло, ни один деревенский человек, когда вы будете спрашивать меду, не предложит вам дегтю или скипидару. А вы что делаете?»
Продавщица глянула, как середа на пятницу, но дала и больше ни слова не сказала…
— А я, мамочка, и не знал, что такие интересные пластинки у Ганны есть.
Отец обратил внимание на другое:
— Из всего, что ты рассказала про Марьяну, интересно одно. Действительно, та женщина правду сказала: в деревне есть много культурных людей, а будет еще больше, — преподаватели, врачи, агрономы, наша молодежь. Не будет молодежь бежать из деревни в город… Сколько у нас интересной работы, сколько нужно специалистов. Да и города, мне думается, не будут увеличиваться безгранично. Они также начнут больше тянуться к природе, к лесам. А захочешь в столице побывать, в театре — все тебе: хорошие дороги, машины, даже самолеты регулярно летают из районов…
Так проходил обед. И шутки, и дела, и смеху вдоволь. Адам подумал, что отец ничего не знает о сегодняшнем событии в школе, и хотел сам рассказать ему. А то будет досадно, если узнает от посторонних людей. Как вдруг отец, вставая из-за стола, спросил:
— Забыл у тебя из-за «Черевичек» спросить: что там у вас в школе приключилось? Говорят, что Нина Ивановна то ли одного тебя, то ли весь ваш класс вон выгнала? Недаром сегодня Марьяна все одну песню напевала:
— Таточка, это правда. Но тут произошло какое-то недоразумение.
И Адам рассказал отцу о происшествии, не утаив ничего.
— А почему ты так написал? Чего ты добиваешься?
— Тата! Я хотел высказать мысль, что капусту и огурцы, например, хорошо умеют сажать и выращивать без нас. А мы, поскольку мы школа, должны растить что-то новое, что может в дальнейшем оказаться лучшим… во всяком случае, не худшим, чем та же капуста. Вот, кстати, мама приготовила сегодня обед из молодого осота. Почему, например, не взять этот самый осот и не сделать его овощем? Изучали его? Применяли на практике? Мыши-полевки его корни натаскивают осенью в свои норки, делают запас на зиму, кормятся ими. Значит, в них есть все, что необходимо для живого существа, и витамины в том числе. Представь себе, что мы вырастили бы такой осот, такие сорта, корни которых весили бы по килограмму и больше… Он же может и зимовать в земле — не портится так, как картошка.
— У него, сынок, у этого осота, будь ему неладно, очень много семян. Если ему дать волю, так он лет через пять заполонит весь свет…
— Вывести такие сорта, чтоб и семена были, как у подсолнуха, скажем. Будут и корнеплоды, и растительное масло вдобавок.
— Я, сынок, как ты хорошо знаешь, человек малой науки. Но что мне в тебе нравится — какой-то твой широкий взгляд. На всё ты обращаешь внимание, до чего мне и не дойти… Одно только я знаю и понимаю хорошо: в каждой травке, в каждом растении есть что-то свое, непохожее на другие. Но одному тебе, хоть бы у тебя были две головы даже, этого не осилить.
— А на то коллективы у нас, на то мы коллективную жизнь строим! Мы в позапрошлом году еще привили для пробы грушу на разные деревья. На трех тополях прививки взялись хорошо и цветут-красуются в этом году. Разве это не интересно? Даже Иван Степанович удивился, похвалил нас…
— Это интересно. В воскресенье схожу погляжу… Дельная затея. Я тебе расскажу кое-что и из своей жизни. Вот, к примеру, такой случай. Был я, как тебе хорошо известно, у французских партизан, в маки. Пока по-ихнему ничего не понимал, так ничего и не знал. А когда научился кое-как разговаривать, а главное, понимать, так мне однажды старик француз рассказал такое, что просто диво. Говорят, что ровно пятьдесят лет тому назад (а разговор наш был в 1943 году) во Франции была неслыханная засуха — все поля, луга повыгорали. Скоту угрожала гибель. И что же ты думаешь? Выкарабкались! Спасла, говорил он, «русская трава» — сахалинская гречиха. Ее было у них посеяно много, и она, несмотря на засуху, выросла такая, что только в сказке можно найти другую, похожую на нее. Говорил, что косили ее три раза за лето. И кормов хватило на всю скотину… Газеты всего мира писали тогда про это чудо.