На бегу оглянулся, чтобы посмотреть, что же за машина преследует его.
Боже, он не верил своим глазам!
За ним ехал джип.
И Патрик понял, что это – конец. Спастись бегством не представлялось возможным. Джип ехал на приличной скорости, пока, наконец, не настиг его.
Поняв, что все кончено и сопротивление бесполезно, О'Хара поднял руки вверх.
– Недалеко же ты ушел от нас, именинник, – услышал он знакомый голос.
Беглец поднял глаза – это был не кто иной, как «профессионал», мистер Стоун собственной персоной. Он целился в беглеца из своего любимого карабина. Сидя в джипе, за действиями «профессионала» с нескрываемым интересом наблюдал Тони.
Стоун, улыбнувшись, произнес:
– Твой проводник оказался достаточно смышленым малым, и заставил прилично поплутать тебя вокруг да около. Зато теперь ты рядышком с нашим лагерем, – он махнул рукой куда-то в сторону, – тут недалеко залив. Несколько минут – и ты вновь на прежнем месте. Кстати, шампанское по поводу твоего дня рождения уже доставлено и охлаждено, – вновь пошутил Стоун.
О'Хара оцепенело молчал. «Профессионал» продолжал:
– Так вот… Твой проводник сам заявился в наш лагерь, – с видимым удовольствием на лице пояснил Стоун, видя ужас и удивление Патрика.
Он заглушил мотор, вышел из джипа и подошел поближе к беглецу.
Холодный пот лился со лба О'Хары, заливал глаза. Он отер его рукавом куртки.
Стоун, заметив это движение, протянул Патрику носовой платок.
– На этот раз твой нюх подвел тебя, – произнес он с издевкой.
– Убей же меня! – неожиданно крикнул О'Хара срывающимся голосом. – Убей, убей! Я хочу только этого! Убей! Я не могу больше жить, я не хочу больше жить в этом мире!
Стоун, ничего не отвечая, отвернулся.
Он был одет в светлую камуфлированную куртку, прекрасно облегающую фигуру. Как и обычно, Стоун был безукоризненно выбрит.
А О'Хара все еще не мог отдышаться.
Резко обернувшись, Стоун произнес:
– Кстати, твой проводник напрашивается на хорошее вознаграждение, и он его, конечно же, получит. – Он обернулся к проводнику: – Антонио, прошу тебя, пересядь назад. А ты, – эти слова относились к беглецу, – ты сядешь вперед, рядом со мной…
Усевшись на истертое сидение, беглец вновь ощутил боль во всех мышцах. Почему-то он решил, что и Джеймс, и Фил уже схвачены – конечно, проводник выдал все подробности их плана.
В зеркальце заднего вида Патрик пытался встретиться со взглядом лодочника. Встретившись с его глазами, предатель отвел взгляд.
О'Хара хотел было вскочить, чтобы обругать Тони последними словами, но тут же понял, что тем самым только усугубит свое положение – это было бесполезно.
Джип тронулся с места.
Стоун молча прикурил сигарету и протянул другую лодочнику.
Тот с почтительным полупоклоном принял ее:
– Спасибо, сэр…
Этот грязный выродок был на седьмом небе от счастье от своего гнусного предательства.
Между сидениями лежал свежий номер утренней газеты; Патрик, не спрашивая разрешения у Стоуна, развернул ее.
Оказывается, дотошные журналисты уже знали о побеге все или почти все – во всем, как и следовало ожидать, они обвиняли капитана Брэфорда, за излишний, как было написано в статье, либерализм…
Стоун, стряхивая по ходу движения машины пепел с сигареты, резко свернул в сторону какого-то селения. Похоже, там было много окрестных крестьян – были слышны их громкие голоса, доносилась монотонная народная музыка, до слуха О'Хары то и дело долетал мотив, исполняемый на шотландской волынке. Патрик принялся раздумывать, сумеет ли он быстро спрыгнуть с машины, убежать и как-нибудь затеряться в праздничной толпе.
Лейтенант Стоун весьма уверенным голосом прервал его мысли:
– Не получится… Ты не успеешь сделать и трех-четырех шагов… Ты, как беглец, находишься вне закона, и никто не будет меня обвинять в твоей смерти… Ты сразу же погибнешь при попытке к бегству. Не бойся, у меня есть такие полномочия…
И он покосился на свой любимый карабин.
Еще раз посмотрев в зеркальце заднего вида, О'Хара встретился с встревоженным взглядом лодочника. Он вертел головой из стороны в сторону.
А джип стремительно несся вперед. Стоун вновь закурил сигарету. На этот раз он курил один, не предлагая ни рыбаку, ни Патрику.
Его поведение начало было беспокоить О'Хару. Мысль о смерти, которая нависла над ним со всей неотвратимостью, стучала в висках, странным шуршащим звуком отдавала в ушах. Он едва сдерживал себя, чтобы не накинуться на лодочника, не влепить ему в качестве прощального сувенира несколько хороших оплеух.
А лодочник, повертев головой, обеспокоенно посмотрел на Стоуна и прошептал:
– Сэр…
Тот молча и холодно посмотрел на него. Минуты тянулись медленно, страшно. Озноб вновь начал сотрясать тело Патрика.
– Сэр, – вновь произнес лодочник, – сэр… Что это за дорога?
Тот резко обернулся.
– Чего ты хочешь?
– Куда мы едем?
Голос предателя звучал очень робко.
– Не твое дело, – был ответ.
В лице Стоуна появилось что-то суровое. Он словно поддался какому-то жестокому порыву, который мучил его все время.
Антонио залепетал:
– А как насчет закона о побеге?
Внезапно Стоун переключил скорость – коробка передач заскрежетала. Машина поползла вверх по обрыву; пассажиров просто вытряхивало из кабины джипа.
Прерывая молчание, Стоун отрывисто выкрикнул:
– Патрик, мистер Криккет говорил только что со мной о тебе…
Патрик так и не понял, к кому обращался лейтенант, произнося эти слова – то ли к нему, то ли к самому себе, то ли к лодочнику.
После непродолжительной паузы лодочник решил, что Стоун обращается к нему. Подобострастно улыбнувшись, Антонио спросил:
– Вы что-то сказали, сэр? Стоун нахмурился.
– Да. Я сказал, что теперь ты будешь говорить и делать только то, что прикажу тебе я… Или же ты не понял меня?
Теперь лодочник следил в зеркальце за Патриком – нетрудно было заметить, что Антонио был чем-то очень взволнован.
Ответа он, по всей видимости, не понял, однако на всякий случай произнес:
– Да, сэр…
А Патрик просто терялся в догадках. Что, что же он задумал?
Может быть, этот самый Стоун, высокомерный британец, сейчас просто прикончит его, Патрика, так сказать – «при попытке к бегству»? Ведь он прав, Стоун – своим побегом О'Хара действительно как бы поставил себя вне закона, и если Стоун применит оружие, то заработает от своего начальства только поощрение.
Неожиданно джип затормозил – резко, пронзительно.
– Выходи, – бросил он беглецу. Тот попытался было возразить:
– Но я…
– Выходи.
Голос его был на удивление спокойным.
Стоун задумчиво посмотрел в небо. Какая-то большая птица описывала круги над их головами. Наверное, это был стервятник…
– Уже почуял твою смерть, – произнес Стоун улыбаясь и нацелил карабин в небо.
Раздался выстрел, и Патрик увидел, как черная птица, сложив крылья, оборвала свой полет.
Она упала всего в нескольких шагах от джипа.
Патрик понял, что и ему пришел конец. Он напряг все свои силы, все свое мужество – точнее, старался сообщить их своему мозгу, своему языку, чтобы как можно больнее задеть своего будущего палача.
– Ах, какая смелость – стрелять в безоружного! – воскликнул он. – Ах, какой спектакль! Достойное завершение стрельбы по уткам, которую ты так любил устраивать на озере. Ты палач, самый обыкновенный дерьмовый палач – и никто больше! Ты ничем не отличаешься от других палачей… Палач, дерьмо!
Однако Стоун сделал вид, что не слышал этих последних слов О'Хары.
Указав дулом карабина в сторону поднимавшегося впереди склона, он сказал:
– За этим пригорком та самая трасса, к которой ты хотел выйти сегодня ночью. – Он улыбнулся, после чего добавил: – Если бы ты попал туда, тебя бы никто не искал… – Он немного помолчал, после чего скомандовал резко: – А теперь – беги!
В джипе завозился Антонио.
– Но я… – с трудом произнес О'Хара.