Лохматая компания кое-как поднялась. Если кто-то считает, что пьяные люди не могут бежать, то он тоже ошибается. Троица изо всех сил бросилась к выходу из сада, унося с собой четыре стотинки плюс полезное воспоминание о битве.
— Не слишком приятно! — проворчал Джерри Блейк, вместо того чтобы похвастаться успехом. — Особенно сильно меня стукнул первый. А вообще извини, что заставил тебя волноваться!
Человек в маске обмяк и сполз по дереву до самого корня. Прислонился к стволу и замолчал.
— Вам плохо, мистер Блейк? — сочувственно опросил я.
Ответа не последовало.
— Или вы просто отдыхаете после победы?
И снова — тишина.
Я осторожно подошел. Он даже не пошевельнулся. Под двумя узкими прорезями маски глаза были закрыты. Оставалось только протянуть руку — и лицо преступника будет открыто. Но я не протянул руки, а тихо сказал:
— Джерри!..
Вопреки твердости своего характера я почувствовал, как в моей груди всколыхнулась жалость к этому коварному грабителю. Больше двух суток он разыгрывал меня, водил за нос, то и дело насмехался надо мной, подбивал меня на унизительные приключения. А в этот вечер он совершенно неожиданно показал, что может быть очень добрым, справедливым и готовым принять из-за меня бой. Потому что, как вы, вероятно, помните, не он, а я настаивал на такой поздней встрече в саду.
— Джерри.
— Что, симпатяга? — вздрогнул замаскированный.
— Вам очень больно?
— Так себе.
— Этого могло и не быть…
— Ну да! Надо было назначить свидание подальше от тех мест, где шляются эти… «боксеры».
— А я сначала принял их за ваших помощников.
— Хороши помощники, если они так дружно и энергично посягнули на мою физиономию!
— Все-таки… ваши люди могли бы…
— Какие люди? Не понимаю, дорогой!
— Вы хотите сказать, что не имеете ничего общего ни с профессором, ни с милиционером, ни с доброжелателем?
Джерри не ответил. Попробовал уклониться от неприятной темы одним болезненным «ох»!
— Знаете, я вас не ненавижу, — успокоил я его.
— Что ж, выходит, ты меня из любви преследуешь? — иронично усмехнулся Джерри Блейк.
— Хотя вы надо мной издеваетесь, но это так. Вы несчастный одинокий мелкий вор.
— Почему же это «мелкий»?
— Если бы вы преуспевали, то не ходили бы в такой одежонке.
— Завтра же куплю фрак и цилиндр! Пусть все видят, что я крупный специалист своего дела!
— Не так.
— А как?
— Исправьтесь!
— Любопытное предложение!
— Станьте порядочным человеком и добывайте деньги честным путем!
— А ты думаешь, легко проникать в чужие дома?
— Опять разыгрываете.
— Пардон, чувствительный мой друг! Не посоветуешь ли мне стать рабочим? Или, на худой конец, техником?
— Ох, и тяжелый же вы человек.
— Или, может быть, у меня данные для… артиста цирка?
— Не «может быть», а наверняка! Вы ловкий, остроумный, с интересным произношением.
— Беда в том, что актерское поприще тоже не привлекает меня. Это же ужасно — всем подчиняться: директору, его заместителям, режиссеру, его помощникам, суфлеру, критику, публике! Едва ли я выдержал бы до первой зарплаты.
— И все-таки…
— Слушай, Саша!
— Да, слушаю.
— Я уже, к сожалению, понял, что самостоятельного человека мне из тебя не сделать. Ты хоть и смел, но наивен. Не подходишь даже на должность карманника, не говоря уже о гангстере. От меня ты тоже своего не добьешься. Предлагаю расстаться друзьями и не мешать друг другу.
Выглядел он спокойным, но я знал, что внутренне он трепещет, чувствуя мою решимость. Я мог бы сразу схватить его и позвать на помощь, но не был уверен, что Крум и другие успеют прибежать раньше, чем он придет в себя. Самым умным было бы заманить его к скамейке влюбленных, как это было предусмотрено пунктом 4 «б» плана операции «ДЖЕБ», чтобы схватить его там без риска и в упаковке доставить в милицию. Потом из чувства благодарности за спасение от пьяных хулиганов я буду свидетельствовать перед судом, что человек с фальшивым именем Джерри Блейк не так уж плох и заслуживает снисхождения. Суд прислушается к моим словам, потому что люди вроде меня повсеместно пользуются авторитетом. Наказание будет уменьшено, и преступник отсидит в тюрьме не так уж долго. Ах, как он будет радоваться, бедненький!