— Ты помнишь, о чем писал своему двоюродному брату?
— Помню. Спрашивал, как здоровье дяди, тети, дедушки, бабушки, тети Дафины, дяди Станимира, Поли, Гоши, Тоши…
— Хорошо. Нам достаточно и этого списка. Еще что?
— Еще? Еще я просил его прислать мне почтовые марки о Балканской олимпиаде. Можно и испорченные…
— До сих пор ты вел себя хорошо. Надеюсь, что ты честно ответишь и на последний вопрос. Кто, где и на какой машинке отпечатал адрес на этом конверте?
— Кто?
— Где?
— На какой машинке?
Была достигнута высшая точка напряжения. С нашей стороны требовалась полная выдержка. За себя лично я не беспокоился, но остальные детективы встали со своих мест. В их глазах сверкали молнии.
К несчастью, в этот момент первоклашка испугался. Стул под ним начал стучать в такт его зубам. Он посмотрел на нас с неясной надеждой и мольбой, но понял, что мы неумолимы.
— Я… это…
Я подумал, что его сопротивление рухнуло, как карточный домик, Я поощрил его:
— Говори, малыш, говори!
Вдруг мальчишка гордо поднял голову, так сильно стиснул зубы, что слова еле-еле просочились между ними:
— Не скажу!
Не оставалось ничего другого, кроме как прибегнуть к последнему средству — пыткам. Но они должны были быть такими, чтобы заставить пленника говорить, но не повлекли бы за собой неприятностей для нас. Крум предложил оставить его без еды на два часа, Жора — сыграть ему что-нибудь классическое на скрипке, Валентин — то, что скажет шеф. Но я колебался. По взгляду первоклашки я понял, что он выдержит любые пытки. Зачем приканчивать его без пользы в расцвете молодости?
— Ну? — спросили мои люди.
Я им ответил:
— Я все еще обдумываю способ принуждения. Из книг я знаю, что неокрепшие преступники легко выдают себя, когда в дело вмешивается женщина…
Но только я хотел сказать, что в нашем случае о женщине не может быть и речи, как Пепи простонал:
— Нет! Я не выдам ее! Режьте меня на куски — не выдам ни за что!
Мы заперли его, чтобы не убежал, и удалились в кухню на короткое совещание. Через полчаса пришли к решению: сделаем вид, что поверили в невиновность пленника, выпустим его и проследим за ним. Такие малыши, как он, сразу бегут к своему работодателю без оглядки.
Удовлетворенные мудрым своим решением, мы проводили Пепи до тротуара. Там, к его радостному удивлению, мы разрешили ему идти самостоятельно и даже вернули его письмо. Оставили себе только конверт с сомнительной буквой «Ц».
Пени пустился вдоль улицы. Но не было нужды долго преследовать его — на первом же перекрестке высокая женщина схватила его за ухо:
— Где ты мотаешься целых два часа?
— Нигде, мамочка, — пискнул первоклашка. — Ходил на почту отправлять письмо Венци.
Следить за таким преступником было смешно. Его вывели из строя до следующего дня.
— Ну? — опять квартетом спросили Жора, Стефан, Крум и Валентин.
Я твердо ответил:
— Что «ну»? Почему вы сами не предлагаете ничего путного, а только от меня ждете?
Крум сказал:
— Давайте посоветуемся с Калинкой.
— С Калинкой?
Он пояснил:
— Кто читает толстые книги, всегда что-нибудь знает. В этом Саша и я уже убедились. Правда, Калинка не такая смелая, как мы, но, может быть…
Возражений не последовало. Только Валентин с опаской сказал, чтобы я не взвинтился:
— Если шеф согласен…
— Ладно, ладно! — сказал я великодушно. — Если коллектив решил потратить два часа на отдых, я ничего против не имею.
А внутри у меня все ликовало, потому что мы пошли на улицу Здравец, дом номер пять не по моему предложению.
Глава XV. «Распускание»
Опять скрипнули старые деревянные ворота. Опять нагнулись в приветствии кусты и цветы по сторонам каменной дорожки. Ничто не изменилось за истекшие дни. Только звонок у двери розового дома не прозвучал так бодро, а как-то вяло и несмело.
— Добро пожаловать! — обрадовалась Калинка.
Вместо красного платья в большой черный горох на этот раз на ней были обыкновенная белая блузка и темно-синяя юбка. Вероятно, примеряла к завтрашнему выходу в школу.
«Вот, — подумал я, — и в скромной ученической форме Калинка все равно выглядит красивой. А люди говорят, что одежда красит человека!»
Наверное, и другие думали то же самое, потому что промолчали, как и я. Только оказали:
— Добрый день, Калинка!
— Нам приятно видеть тебя снова.
— Как здоровье?
Калинка ответила, что все уже в порядке. Мечтает, чтобы сегодня скорее стемнело, а завтра скорее рассвело — не терпится в школу.