Единственное, что оставалось для моего неприятеля, — это спуститься с крыши по веревке. Но для того, чтобы спуститься, ему необходимо туда взобраться, не правда ли? А как он туда влезет? Разве согласится какой-нибудь вертолетчик взять грабителя для высадки на крышу? Он же ограбит вертолет прямо в воздухе!
— Опасность сверху тоже исключена! — подытожил я свои расчеты, затем пожелал Большой Медведице спокойной ночи и блаженно разлегся в постели. Оставалось только уснуть.
Городские часы пробили девять. Конечно, надо уснуть, но что же мне мешает?
Через шестьдесят минут часы пробили десять, а еще через шестьдесят — одиннадцать. Приближалось время, когда в приключенческих романах появляются призраки и начинают разгуливать по мрачным залам и пыльным подземельям. А самые ловкие передвигаются по карнизам крыш и пугают запоздалых прохожих. Все это, конечно, вымысел. Во всем нашем роду одна только бабушка Мария верит в такие вещи, да и то не всегда.
— Апчхи! — вторично чихнула тетя Пиронкова.
Я быстро закрыл окно. Если наша старая соседка простудилась, то стоит ли мне рисковать? Осенью не то, что летом!
Я не слышал, как часы пробили двенадцать. Не услышал даже, как они пробили половину двенадцатого. Я уже спал…
Глава IV. «Я его найду…»
Меня разбудила мама.
— Доброе утро, детка, — сказала она.
— Доброе утро, мама.
— Сегодня на улице прохладно. Даже небольшой туман. Обязательно надень куртку.
— Надену.
— Проверь еще раз портфель: все ли на месте.
— Проверю.
Мама, обрадованная моей готовностью к хорошим поступкам, быстро ушла на кухню. Оттуда уже доносился «аромат» сбежавшего молока.
Через некоторое время туда пришел и я. Сразу принялся вытирать лицо полотенцем.
— Не лучше ли вначале намочить лицо? — напомнила мама.
Делать было нечего — пришлось намочить. И вымыться! И сделать идеальный пробор на голове! И позавтракать двумя пирожками со стаканом горячего молока! Если день познается с утра, то этот вряд ли обещал быть легким.
В семь часов десять минут мама подала мне портфель:
— Будь послушен!
Дойдя до ящика для писем и газет, я не прошел мимо него, как проходил обычно: какое-то предчувствие побудило меня остановиться и открыть ящик. В нем лежал зеленоватый измятый конверт с надписью: «Александру Александрову-младшему».
Я быстро вскрыл конверт. На маленькой желтой карточке были отпечатаны следующие слова:
«Саша, будь осторожен! Не интересуйся больше лиЦом со скрытым лиЦом. Занимайся своими уроками.
С почтением — твой доброжелатель».
Я запихнул конверт и карточку в карман. Никто меня не заметил. Я как можно спокойнее вышел на тротуар. Даже начал насвистывать. Но мое с таким трудом сдерживаемое волнение не мешало мне правильно и быстро размышлять: «Эту записку опустили совсем недавно. Если бы это было давно, то папа обнаружил бы ее, уходя на работу. Я уверен, что она от Джерри Блейка! Он боится меня и хочет выкрутиться похитрее. Но я его найду! И задам же я ему! Записка сама по себе — уже хорошая улика: пишущая машинка выбивает букву «ц» выше, чем остальные… Интересно, сколько пишущих машинок в нашем городе?…»
Громкий шорох оборвал мои мысли — огромная метла чуть не смела меня с тротуара.
— Что ж это ты! — услышал я за спиной голос нашей дворничихи тети Боны. — Чуть в аварию не угодил?
Я не обиделся. Я даже улыбнулся ей, как старой знакомой:
— Будь спокойна, тетя Бона! Все в порядке.
Потом спросил:
— А ты, случайно, не видела с утра у нашего подъезда каких-либо сомнительных личностей?
— Еще бы, что за вопрос? Конечно, видела! — ответила явно взволнованная дворничиха. — Будь я в городе самым главным начальником, так всех бы таких пересажала в тюрьму!
— Тише!..
— А чего мне бояться? Пусть слушают. Больше будет порядка, дис-цип-лины!
— Но пока это нужно слышать одному мне, понятно?
Наконец тетка Бона поняла, что дело серьезное, и, прислонив метлу к фонарному столбу, сказала:
— Первым был товарищ Балинов. Он хоть и с высшим образованием, а коробки из-под сигарет швыряет прямо на тротуар.
Зачем, спрашивается, так делать, когда есть урны? Сомнительная личность!
Я с нетерпением перебил ее:
— А еще кто был?
Она с готовностью ответила: