Тут случилось-произошло непонятное – и молоденькая сеньорита, и её кавалер как-то странно полузастыли, словно замёрзли, движения их стали угловатыми и плавными. Медленно-медленно рыжебородый тип поднялся на ноги, девушка – и это её простое движение заняло как минимум десять секунд – протянула ему навстречу руки.
Они неловко застыли в этом стремлении друг к другу, и, вдруг, какая-то неведомая сила, сопровождаемая негромким хлопком, отбросила их в разные стороны. Девица была мгновенно опрокинута – вместе со стулом – на пол, а мужчина, отлетев метров на шесть-семь в противоположную сторону, пребольно ударился о стену заведения.
Посетители немедленно бросились на помощь, и уже через минуту пострадавшие самостоятельно стояли на ногах. Очевидно, произошедшее не причинило им значимого вреда, только помятый (мёртвый?), жёлтый цветок неуклюже скорчился на полу…
– Извините, Мэри, извините, – с трудом выдавил из себя мужчина.
– Мне тоже очень жаль, Зорго. Очень жаль…, – дрожащим голосом ответила ему девушка.
Посетители кабачка, о чём-то огорчённо переговариваясь, деликатно отошли в сторону.
Легенда о Жёлтой Розе.
Эта история произошла лет сто двадцать тому назад, а может, и все сто пятьдесят. Карибия тогда только-только обрела независимость.
Стояла, жила-поживала на берегу тропического, лазурно-изумрудного ласкового моря большая деревушка. А может, просто маленький посёлок, регулярно и исправно дававший приют разным тёмным личностям и авантюристам всех мастей – пиратам, золотоискателям, охотникам за старинными кладами, закоренелым преступникам, скрывавшимся от правосудия стран Большого Мира.
Белые, вест-индийские негры, метисы, мулаты, дикие индейцы, всякие – в буро-малиновую крапинку. Короче говоря, та ещё публика, живущая весело, разгульно и беспутно….
А какое настоящее беспутство, собственно говоря, может быть, если женщин в деревушке практически и не наблюдалось? Так, только несколько индианок, да толстая старая афроамериканка донья Розита, владелица трактира «La Golondrina blanka[3]».
И, вот, представь себе, в католической Миссии, что располагалась рядышком с этим посёлком авантюристов, появляется девушка-американка необыкновенной красоты – высокая, стройная, фигуристая, молоденькая. Ухаживает в Миссии за больными и калеками, детишек индейских обучает английскому языку и математике, а в деревне появляется только по крайней необходимости – купить в местной галантерейной лавке ниток-иголок, да наведаться на почту.
Звали девушку – Анхелина Томпсон. И была она такая хрупкая, грустная и печальная, что, глядя на неё, даже у злобных и вечно-голодных бродячих псов на глазах наворачивались крупные слёзы сочувствия. Ходили упорные слухи, что жених Анхелины трагически погиб где-то на северных золотоносных приисках, а она – от безысходности и тоски – уехала служить Господу в далёкую католическую Миссию.
Но разве это могло остановить тамошних головорезов, истосковавшихся по женскому обществу? Стали они поочерёдно оказывать мисс Томпсон различные знаки внимания – тропические цветы дарить охапками, через посыльных мальчишек-индейцев предлагать крупные золотые самородки, морские жемчужины и прочие ценности. Но только не принимала она тех подарков и цветов, всё с посыльными возвращала обратно.
Лопнуло тогда терпение у карибских бродяг. И однажды, уже под вечер, дружной толпой человек в шестьдесят-семьдесят пожаловали они к капризной недотроге в гости.
Жила мисс Анхелина в скромной глинобитной хижине рядом с Миссией и выращивала на крохотной клумбе жёлтые розы, неизвестные тогда в Карибии. Видимо, привезла с собой из Американских Штатов черенки. Вернее, роза была всего одна, остальные не прижились и со временем завяли.
Выдвинули пришедшие бандерлоги девушке недвусмысленный и жёсткий ультиматум, мол: – «Либо, красотка, ты сама незамедлительно укажешь на избранника, то есть, на мужчину, с которым согласна разделить брачное ложе, либо всё решит честный и непредвзятый жребий…. Так ли, иначе ли, но свадьбе – к заходу солнца – быть!».
Грустно и печально улыбнулась тогда Анхелина, и спокойно, не моргнув глазом, ответила, мол: – «Я, конечно, уступаю грубому насилию. А суженого выберу самостоятельно – сейчас срежу жёлтую розу и вручу её своему принцу…».
Радостно заволновались женихи, восторженно завопили – в предвкушении незабываемого свадебного спектакля.
А девушка взяла у ближайшего к ней примата острый кинжал, осторожно срезала с клумбы единственную жёлтую розу, тщательно удалила все острые шипы с её стебля и аккуратно воткнула – розу себе в причёску, кинжал – себе в сердце. И упала бездыханной…