Спутник был виден хорошо. Усы оказались двумя парами металлических стержней, между которыми было что-то вроде сетки с серебряным блеском. Вероятно, это были своеобразные агрегаты электростанции, использующей энергию Солнца. Сам спутник был не круглый, он скорее напоминал падающую каплю, величина ее в общем была такой, как и предполагалось. В этом малогабаритном снаряде человек поместиться, конечно, не мог.
На радиовызов «Стебельков» не откликнулся. Это еще раз подтвердило, что передатчик его направляет с помощью квантово-механического прибора радиоволны узким лучом только в одну точку на Земле, не расходуясь на ненужные излучения в пространство.
Никаких сомнений не оставалось.
— Это не Стебельков, — сказал Новосельский. — Тело его покоится, вероятно, на далекой Альве.
Не сговариваясь, весь экипаж корабля — четыре человека — поднялись, придерживаясь руками за кресла, и замерли в траурном молчании.
За иллюминатором, совсем близко плыл, величаво поворачиваясь и сверкая серебристыми сетчатыми крыльями, вечный Спутник Земли, необычайный памятник герою-космонавту, обстоятельства гибели которого оставались пока неизвестны.
Новосельский вздохнул, сел в кресло и попросил радиста связаться с Комитетом космонавтики.
3
Возле небольшого поселка в пустыне с необычайной быстротой была сооружена радиостанция. Она уже начала передавать запись рассказа Стебелькова для слушателей всего мира. «Стебельков» сообщил, что у него имеются и телепрограммы. Потребовалось в срочном порядке строить телецентр.
Поселок превращался в город. По воздуху были доставлены сборные дома, аппаратура. Вертолеты поднимали готовые фермы, и росла пирамидальная телевизионная вышка, она будет высотой около тысячи метров.
Старик казах с белой бородой выходил из своего домика, садился на песчаный холмик и с удивлением смотрел, как растет его поселок, как на глазах появляются многоэтажные дома, вертолеты легко несут металлические решетки, и все выше, в самые небеса тянется башня.
«Когда я был маленький, — вспоминал старик, — и вместе с отцом, который верил аллаху, ходил в южные города, мне казалось, что самая высокая башня — это минарет. Но теперь я хорошо знаю, что в моем поселке самая высокая башня».
К нему подходили люди в белых, как зимняя степь, костюмах, в синих комбинезонах, в легких, раздуваемых ветром рубашках, в темных очках, с аппаратами в кожаных чехлах, с блестящими инструментами в руках — корреспонденты, инженеры, строители — и который раз вежливо спрашивали:
— Почтеннейший Ертыс, скажите ради добра, где ваш правнук? Им интересуются редакции газет и радио, хотят знать в Москве, во всех городах.
Старик отвечал с заметным удивлением:
— Зачем вы приехали сюда, если мой Булат в Москве?
— Москва большая, нам надо знать точно.
— Он сдает экзамены в институт.
— В какой институт? В Москве много институтов.
Старик покачивал головой.
— Этого я не знаю. Булат еще не написал письма. Уезжая, он сказал: «Не тревожьтесь за меня, я решу все задачи, сдам все экзамены и выучусь на инженера. Не надо телеграмм и писем с пожеланием успеха: ваши слова будут волновать меня, а волноваться на экзаменах нельзя». Так говорил всем наш Булат. И вы не разыскивайте его — не надо мешать мальчику решать трудные инженерные задачи.
И люди, пожимая плечами, уходили.
В двадцать часов «Стебельков» начнет радиопередачу, запрограммированную ему. До начала ее оставалось полчаса. Это время было использовано для продолжения знакомства, которое началось с установлением двухсторонней связи. Новосельский решил не покидать пока радиостанции: очень важно и интересно было выяснить «умственные» способности и «память» моделированного мозга.
«Стебельков» желал здоровья и личного счастья всем людям Земли, но на посланные ему поздравления не ответил. Было замечено, что он быстро реагирует на слова «солнце», «земля», «человек», «работа». Он подтвердил, что видит и слышит, и скупыми, но точными словами рассказал, как выглядит сверху Земля — различал форму, цвет, правильно определил расстояние от спутника до Земли. Пять часов тридцать минут назад он увидел космический корабль, который подошел довольно близко, «Стебельков» сказал несколько слов о его внешнем виде — это был корабль, в котором летал Новосельский, кружась над спутником. «Стебельков» слышал голоса, но отвечать не мог — линия передачи у него только одна, она идет к Земле. Он говорил об этом спокойно, сухо, не выказывая никакой радости, и странно было слышать его голос, лишенный малейшей эмоциональной окраски.
Тема диалога расширялась, и Новосельский сделал вывод, что альвины снабдили модель мозга довольно гибкой программой. Но в то же время у «Стебелькова» была и жесткая программа.
— Ваш корабль, на котором вы прилетели с Альвы, сгорел без огня, — сказал Новосельский. — Странное горение…
— «Желтое облако», — последовал короткий ответ.
— Что это такое?
— Мне не дано знать. — А вы не знаете?
— Нет, — ответил Новосельский. — О «желтом облаке» мы впервые услышали от вас. — Евгений Викторович вспомнил телефонный разговор с Ингой Михайловной: она была весьма осторожна, однако в ее словах чувствовался намек: в лаборатории некоего Шкубина занимаются не только анализами остатков сгоревшего корабля. А Киджи — этот горячий, склонный к преувеличениям человек — уверял, что Шкубин и Руис давние друзья. Последние дни страшно занятый, немало поволновавшийся, Новосельский забыл о Карасаевой, о том, что она там делает — вернее, не забыл, а просто не беспокоился: ничего опасного там нет, а при необходимости Карасаева и Дольц поставят его в известность. Надо непременно сегодня же все выяснить… А сейчас Новосельскому хотелось узнать, как будет реагировать «Стебельков» на имя — Руис. И он сказал:
— Отец Дина Руиса — Пат Руис — жив.
Очевидно, имя это связывалось в программе у «Стебелькова» с чем-то важным, имело значение для альвинов — он тем же холодным тоном сказал:
— Пат Руис мог знать.
— Что? «Желтое облако?».
— Да. — «Стебельков» помедлил, он словно что-то подсчитывал. — Пять, семь, десять… Прошло семнадцать лет и два месяца… Значит, он не знал.
Как ни интересен был разговор, но подходило время очередной радиопередачи. «Стебельков» умолк. Теперь он не будет отвечать на вопросы. У него свой порядок, который он не сможет нарушить, что бы ни говорили ему с Земли.
Передатчик спутника снова заработал, и Земля стала слушать голос из космоса.
ИСЧЕЗНИ, ОРУЖИЕ!
1
Я хотел пойти встречать Дина Руиса один. Кайбол не разрешил. Со мной пошел Тэл. Я спросил его:
— Магистр думает, что я один не справлюсь?
Тэл, поскучневший в последнее время, промолчал.
— Или мне все еще не доверяют? Это обидно.
— Не совсем так.
— Вы боитесь, что я улечу вместе с Руисом на Землю?
— Магистр опасается необдуманного поступка, — ответил Тэл. — Ты можешь сделать это с тоски.
— Нет, я не улетел бы. — Наше благополучное возвращение кое-кто расценил бы как возможность создать военную базу на Луне. А вы не допустите этого. Сюда полетели бы атомные бомбы. Я понимаю…
— Нет, не все ты понимаешь, Ник. Никуда вы не улетели бы.
— Ах, вот что! Как я мог позабыть! Нас догнало бы «желтое облако». Значит, ты идешь со мной для того, чтобы предупредить Кайбола, если мы вздумаем улизнуть.
— Верно. На Земле никто не должен знать, что здесь живут люди, есть готовая база. Но я иду еще и для того, чтобы помочь тебе. Ты готов?