- Доктору не вредно, человеку - да, - он многозначительно поднял указательный палец. - Но доктор тоже человек. И у него есть в душе что-то такое, от чего нельзя вылечиться, и поэтому, - резко взмахнув рукой, он показал пальцем вниз, - порой хочется умереть. Честно, как подобает человеку.
«Он пьян, - подумала Инга. - Или просто расстроен. Неужели он такой… несчастный?» - вспомнила она разговор с фрау Эльзой.
Доктор встал, медленно прошелся по лаборатории, взял с полки кусок металла и подал Инге.
- Вот! Если это превратится в пыль хотя бы за один час - мы добились цели, фройляйн Инга.
Кусок был гладкий, сравнительно легкий, он матово поблескивал.
- Работайте! - сказал Шкубин и сел.
Инга положила металл на круглую плиту, накрыла колпаком, осторожно включила газ.
- Полное включение, - сказал Шкубин.
- Опасно, господин доктор. Шланг может лопнуть, - сказала Инга и повернула кран до отказа.
- Ничего. Нужно в короткий срок создать высокую концентрацию - в этом залог успеха. - Шкубин снял часы с руки и положил их на стол.
За несколько секунд прозрачный колпак стал коричневым, кусок металла нельзя было разглядеть.
- А если шланг или стекло не выдержат? - встревожилась Инга.
Шкубин встал и легонько отстранил ее рукой.
- Уйдите отсюда, фройляйн.
Инга не уходила.
На стенках стеклянного колпака появились капельки влаги.
- Я просил вас уйти! - повысил голос Шкубин.
- Не надо нервничать, господин доктор! - спокойно сказала Инга. - Работа есть работа, и я не имею права оставить вас одного.
Шкубин сам выключил газ и отошел.
- Да, работа, - задумчиво проговорил он. - Только для чего? Вот если бы… Ах, поздно, поздно, - вздохнул он, потом резко поднял голову, - что ж, опыт поставлен, можно идти. Вы заглянете сюда через час, а я все же попробую заснуть.
Возле дома, на ровной площадке, которую пересекала белая теннисная сетка (для чего она тут натянута, кто играет в теннис?), было жарко. Инга вошла в сад. Она думала о Шкубине, о его опыте. Пожалуй, Новосельский прав: пепельный след это остатки неизвестного Земле космического корабля, он «сгорел» вот так, как превратилось в порошок железо под стеклянным колпаком в лаборатории Шкубина. Не так ли погиб и корабль Стебелькова? Но откуда взялось возле Луны странное «желтое облако»?
Чем больше она думала, тем страшнее становилось ей. Теперь нельзя уходить от Шкубина - это было ясно. Однако она не знала, что же все-таки предпринять? Страшный секрет открывался только перед Шкубиным, ей же пока не удавалось понять, как он добился превращения металлов в порошок. Ее немного успокаивало то, что Шкубин доверчив, он производит опыты словно против своей воли и опасаясь их результата.
Инга остановилась перед решеткой. Тут кончались владения Шкубина. Дальше возвышались скалистые горы и шумел водопад. Небольшая речка срывалась с кручи белой струей, ударялась о камни, кипела, раскидывая брызги, растекалась на ручейки. От дома Шкубина шум водопада не слышен, значит она зашла далеко.
Инга повернула назад. Она продолжала думать все о том же, но мысль упиралась во что-то неясное, как эта тропинка в решетку, за которой были горы, высота и кипящий водопад. Ей вспомнился давно прочитанный рассказ о старике, которому далеко в море попалась очень большая рыба. Он должен был убить рыбу, которую жалел, иначе она победила бы его. И он думал: как хорошо, что человеку не приходится убивать Луну, Солнце, Звезды. Странная мысль пришла в голову старику! Знал ли он, называя рыбу другом, что и рыбы, и птицы, и растения, и человек состоят из одних и тех же сложных молекулярных соединений, все неразрывно связаны и, как говорит Новосельский, вскормлены Солнцем? Да, хорошо, что не приходится убивать солнце и звезды! Это непосильно, невозможно и губительно для всего живого.
Прошел час. Пора посмотреть, что же стало с куском металла, окутанного желтым газом.
В лаборатории было тихо. Желтел стеклянный колпак, словно заполненный мутной водой с глинистым осадком. Желтизна скрывала металлический брусок. Инга попробовала найти его щупом. Твердый острый стержень всюду упирался лишь в ровную круглую плиту под колпаком, как будто там ничего больше и не было. Значит, металл превратился в пыль…
Она сделала пометку в журнале. Надо было сообщить Шкубину, но он не показывался.
Инга подумала: «Нехорошо, что мы поссорились с Киджи, он честный, прямой, смелый. К тому же, он корреспондент, имеет право интересоваться любым делом в любой стране. Ни Дольц, ни Новосельский не смогут сделать того, что мог бы сделать Киджи. Это был бы надежный помощник».
Только к вечеру Шкубин появился на веранде, отдохнувший и веселый. Инга стала было рассказывать о результатах наблюдений, но Шкубин не хотел слушать.
- Я все знаю. Я это предвидел. Не лучше ли сыграть нам в теннис. Хочется немножко размяться.
- Лучше завтра, - сказала Инга.
- Почему не сегодня?
- Господин доктор, - немножко смутилась она. - Я хотела бы попросить вашего разрешения…
- Все, все понимаю, - закивал Шкубин. - Пойти в город…
- Вы угадали. А завтра мы непременно сыграем.
- Что ж, я вас не держу. Но считаю нужным предупредить, фройляйн, что не следует говорить никому о наших с вами делах. И не задерживайтесь долго, - с грустной улыбкой наказывал Шкубин. - До свидания. Я иду в лабораторию, хотя и не собирался сегодня работать.
Вечер был теплый. По небу ползли похожие на тени длинные темно-лиловые облака. Снежные вершины гор потухли.
Шкубин проводил взглядом лаборантку.
- Фройляйн, - сказал он тихо, усмехнулся и покачал головой. - Дело складывается лучше, без всяких усилий с моей стороны. Оказывается, такому человеку, как я, и в этих условиях надо оставаться самим собой.
Он махнул рукой и не пошел в лабораторию, а поднялся в кабинет и открыл холодильник.
4
Инга не удивилась, встретив в «Эдельвейсе» Киджи.
- Инга Михайловна! - воскликнул он. - Как я рад вас снова видеть. Я только что звонил профессору Дольцу. Я спешил. Ваш поступок меня обеспокоил. Хотя уже вечер, поздно, я собирался заглянуть к Шкубину. Интервью… Но все-таки в чем дело, объясните…
Она коротко рассказала. Киджи почти закричал:
- А-а, вот что! Оказывается, я не ошибся. Все это нужно Руису. Вы видели его?
- Нет, эти дни он у Шкубина не появлялся. Вы ошибаетесь, Лео. Весь этот опыт связан с исследованием пыли, которую мы с вами нашли. Шкубин - не злодей, он понимает, что это значит…
- Как бы не так! - сказал Киджи. - Думайте о Шкубине что хотите, но ссориться с вами из-за него я больше не намерен. Скоро мир будет изумлен сенсационной новостью, как говорили раньше, а вы узнаете об этом сейчас.
- Что именно?
Киджи сел противнее на стул и торжественным голосом сказал:
- Из неведомых космических далей вернулся Николай Стебельков.
Инга вздрогнула и побледнела. Она ничего не видела. Лампа стояла на столе позади Киджи, и нельзя было разглядеть его лица; весь он казался тенью, а тень не может говорить, это ей только послышалось.
- Вы не верите? - спросил Киджи.
Она вздохнула.
- Но почему? Я помню ваши слова: люди, ограничивающиеся тем, что им положено делать, мало интересны. Надо всегда придумывать для себя нечто уводящее за черту положенного… Вы мне казались именно таким человеком, и я был рад, встретив вас, потому что сам из людей того же сорта. Горсть космической пыли увела вас за границу в пределы «Ордена крови из ран Христовых». Вы любите фантазировать. Почему же вам кажется невероятным возвращение космонавта Стебелькова?
Инга ничего не могла сказать. В душе неистовствовала буря, какие она видывала в пустыне, когда тяжело дышать, слепит глаза, пересыхают губы. Но буря постепенно улеглась, и опять перед ней - свет и тень Киджи. Если бы это сказал ей Новосельский и не здесь, а в Москве, она поверила бы сразу, потому что затаенно верила в это семнадцать лет. Но словам Киджи, сказанным просто, в комнате отеля, старого, как стар весь порядок жизни в этом городе, где кроме профессора Дольца и еще нескольких человек, никого и ничто не интересует - разве только своя судьба, - нет, словам сейчас поверить она не могла, это было бы слишком легкомысленно.