Один раз к Архипу забрел хромой Осип.
Когда Осип узнал о том, что у Архипа живет уж, он очень одобрил это и подтвердил, что ужа гнать никак не следует, а убить и того хуже. Обязательно беда будет.
У них в Полтавщине это все хорошо знают. Он рассказал, что ужи все друг за друга стоят, что есть под землей настоящее ужиное царство, и есть в том царстве царь — Уж. Над всеми ужами и змеями он царствует и носит на голове золотую корону. А в короне той алмазы и драгоценные камни такие блестящие, что можно ослепнуть, ежели посмотреть.
И этому царю ужи все рассказывают. Кто с ними хорошо обращается, тому царь посылает удачу. А кто ужа убьет или обидит, тот должен ждать верной беды. Ужиный царь такому человеку ни за что не простит. Пошлет за убийство своего верного слуги какое-нибудь наказание. Либо болезнь напустит, либо пожар, либо скотину испортит, либо сын родится уродом, либо молодуха кричать станет.
И это так верно, как то, что он, Осип, коновал.
После этой сказки Желтоухий попал у Архипа еще в большую честь, и ему нечего было бояться, все к нему относились хорошо.
Гаврюшка и совсем с ним сдружился. Ему нравилось, что в избе живет кроме них что-то живое. Нравилась мысль про ужиного царя и про то, что ужи все живут в дружбе и согласии.
В середине лета, во время жары, Желтоухий исчез и не показывался недели две.
Арина уже стала скучать.
— Ишь, ты, пропал куда-то! — говорила она. — Поди, рассердился. Надысь утром я не видала, сунула в угол ухватом, а он там и есть. Ухват-то горячий, из печки прямо. Как зашипит на меня. Должно быть, ожегся. Как шмыгнет скорей под печку. Ах ты, грех, думаю! А теперь вот и совсем запропал. Не подох ли уж с ожога-то?
Как вдруг Желтоухий опять появился, да не один, а с другим ужом такого же роста, как он сам. С тех пор все время они показывались парой, вместе выползали и вместе прятались.
— Уж-то наш, — смеялась Арина, — должно быть, невесту себе присватывать ходил. Вот смеху-то! Видно, надоела холостая-то жизнь! Что ж это теперь будет? Какие такие у них ужата бывают?..
Любопытство старухино было затронуто очень сильно, и ей да и Гаврюшке тоже порой очень хотелось заглянуть в подполье, чтобы посмотреть, что там делается и не появилось ли там ужиное потомство.
Но оно не появлялось, а скоро исчезли и оба ужа. Зато в конце июля позади сарая на навозной куче опять разыгралась громкая трагедия, как три года тому назад.
— Ах, ты, проклятый, — кричал дядя Архип, размахивая вилами. — И красный-то петух не лучше черного! И чего насрамила нечистая сила. Глядите, люди добрые! Вот срамота-то! Глаза бы мои не смотрели. Тащи, Гаврюшка, елового хворосту. Да скорой, что ли!.. Петушиные яйца жечь будем.
И старик выворачивал из навоза целое ожерелье белых яиц, связанных шнурочками между собой, словно большие белые бусы.
