Что-что, а пошутить Доктор всегда любил. Но, чтобы шутка была уместна, нужен повод. Однажды какая-то старуха из Боропарка32, расщедрившись по случаю пятницы, оставила а идише драйвер33 доллар на чай!
-- Фак-ю! -- осклабился Доктор.
-- Как вам не стыдно, я старая женщина...
-- По-моему, вы совсем не такая старая, -- галантно отвечал Доктор.
-- Закрой свой грязный рот! -- зарычала старуха. -- Где твоя благодарность?! Такое говорят человеку, который дал тебе целый доллар?!
-- Ша! -- сказал Доктор. -- Если вам мало, я могу сказать больше: Ай фак-ю вэри мач!
...Хорошо среди своих. Я знаю уже почти всех русских, встречающих в Кеннеди ранние самолеты. Вот Алик-с-пятнышком -- официант из ленинградского "Интуриста". Смазливенький, с розовой родинкой на щечке, он подмигивал посетителям и потихоньку предлагал им расплатиться валютой. Принимал валюту по официальному советскому курсу: семьдесят копеек за доллар, -- и спускал эти доллары на "черном рынке" раз в семь дороже. Алик-с-пятнышком был самостоятельным человеком.
-- Как же тебя не взяли за одно место? -- поинтересовался я.
-- О чем ты говоришь? Я восемь лет проработал, ты спроси:
хоть тучка над моей головой пронеслась?!
-- Значит, ты был пол-езным человеком.
-- Не говори глупостей!
-- По-другому не бывает.
-- Ты не все знаешь! -- фыркал Алик. -- Я никого не закладывал. Но если меня просили...
-- О чем же тебя просили?
-- Боже мой! Ну, могли сказать, чтоб я задержал людей за столом, пока в номере посмотрят ихние вещи. Так я подавал горячее на полчаса позже. Биг-дил34!..
-- И это все?
-- Ну, Боже мой! Ну, могли сказать, чтоб я поставил на стол тарелочку с микрофоном... Биг-дил!
Дальше в своих откровениях Алик не шел. Да и к чему мне было добиваться его признаний? Здесь в приличный ресторан официантом Алика не брали, а подручным он даже начинать не хотел. Не позволяла профессиональная гордость.
-- Я обслуживал дипломатические приемы -- по четырнадцать блюд на обнос! Пусть я сгнию в этой желтой клетке, но убирать со стола грязную посуду не буду!
Раньше всех приезжали на стоянку Помидор или Валет, партнеры. Они купили такси пополам и работали на нем через день. Помидор был краснощекий, кругленький, а кличка второго .происходила от названия корпорации, от надписи на дверце кэба:
"Valet Taxi Corporation".
Золотые руки, слесари экстра-класса, они по приезде, однако, бедствовали, гладили за гроши одежду в химчистке. Вдруг работа нашла их! Мелкий бруклинский подрядчик выхватил горящий заказ: срочно смонтировать сантехнику в надстройке на Парк-авеню.
-- Сумеете?!
-- Что за вопрос!
Стелился под ноги, еду ребятам заказывал в китайском ресторане -только работайте! Работали день и ночь. Не успели закончить -- выгнал...
Слесари умели читать чертежи, но не умели читать по-английски. К унитазам они подключили горячую воду...
К тому времени, когда мы встретились, у Валета и Помидора мнение об Америке сформировалось окончательное:
-- Язык педерастов и страна педерастов!
Завсегдатаем утренней стоянки был и Длинный Марик, неизменно возлежавший на капоте своего форда. В ясную погоду одессит, принимая солнечные ванны, сбрасывал рубашку, и тогда с его ностальгической груди в американское небо глядел грустный Ленин...
Длинный Марик, однако, не презирал Америку. Он был разочарован. Он всю жизнь рубил на Привозе мясо...
-- Неужели невозможно устроиться рубщиком на Брайтоне? -- спросил я.
-- Поц! -- отвечал Марик. -- Причем здесь твое "невозможно"? Рубщик, по-твоему, это что -- призвание? Как народный артист? В Одессе я делал дела...
-- А здесь?
-- А здесь я могу делать только на горшок... Единственный человек, от которого я услышал нечто вразумительное на ту же тему, был Ежик.
-- Ты когда-нибудь обращал внимание на то, как тут строят дома?
-- А как?
-- Видел ты особняки в Форест-Хиллс, в Дугластаун? Симпатичный фасад, на втором этаже -- балкончик. Но выходит на балкон не дверь, а окно...
-- Ну и что?
-- Балконом нельзя пользоваться.
-- Какоь из этого вывод?
-- Выслушай! Строят жилой дом рядом с Линкольн-центром. На двести квартир. Каждая чуть ли не полмиллиона, а балконов нет!
-- Ты чокнулся: балконы, балконы... Навязчивая идея?
-- Как ты не понимаешь: это же архитектура "фак-ю", философия "фак-ю"!
-- У тебя есть право судить о подобных вещах?
-- "Право"! Я архитектор! Мы с женой специально ходили смотреть эти квартиры. Звукоизоляции нет, планировка жуткая:
не комнаты, а какие-то кишки, каморки. Лишь бы считалось -- "три спальни"! При входной двери -- мраморный порожек: лишь бы считалось "люкс" -- и гоните бабки!
-- Тихий бред, -- отрубил я. -- Сто домов построили хорошо, а десять плохо. Что из этого следует? Если хочешь говорить всерьез, скажи: почему ты, архитектор, водишь такси?
-- А что еще мне остается делать? Кому здесь нужны архитекторы?
-- Если не передергивать, это будет звучать иначе. Сегодня любому архитектору трудно найти работу. Кто же виноват, что ты приехал, не выучив языка, что тебе теперь -- вдвое трудней?
-- Пошел ты, знаешь куда! -- взорвался Ежик. Он, безусловно, чего-то не договаривал. Многие инженеры из эмигрантов работали в Нью-Йорке, не зная языка. Им меньше платили, они занимали должности техников, но не садились за баранку такси. Почему он не устроился для начала простым чертежником? Откуда это -- ненависть, отчаяние?
Ответить на эти вопросы мог только сам Ежик, который, нахамив мне, перестал со мной здороваться. Я же на него не сердился, но и не терзался его судьбой... 6.
Приятно, когда ты всех знаешь, а еще приятней, когда все знают тебя! Ко мне больше не обращаются "Эй, чекер!". Меня называют Бублик. Если мне лень тащиться в буфет, те, что идут, спрашивают:
-- Бублик, тебе принести кофе? С молоком? Даже Макинтош меня отличает: всем -- общий кивок, а со мною -- за ручку. Доктор мой лучший друг:
-- Я свою суку зарублю топором!
-- Что такое?
-- Вчера я чинил машину, не сделал бабки. Прихожу домой
-- она не дает мне кушать...
-- Вы серьезно?
-- Нет, я смеюсь... Сняла с плиты кастрюлю с горячим борщом: "Если откроешь холодильник, этот борщ будет у тебя на голове!".