Остатки выщипанных бровей Фаншетты взлетели на лоб.
— Перчатки?.. Какие перчатки? — с искренним удивлением спросила она.
— Жёлтые перчатки свиной кожи.
Она недоумённо пожала плечами.
Если это удивление не было искренним, то было разыграно с большим искусством.
— Те, что лежали у вас там, — Кручинин показал на рояль.
— Ах, эти! Да, да, помню… — вспомнила она, — но… он взял их.
Если бы у меня были более слабые нервы, то я, вероятно, слетел бы со стула: сидящий в тюрьме Вадим взял перчатки?!
На Кручинина это заявление произвело, по-видимому, не меньшее впечатление, чем на меня.
— Вадим взял их? — спросил он.
— Нет, нет, конечно, не Вадим. Это оказались вовсе не его перчатки.
— Не его?.. А чьи же?
— Это были перчатки… моего брата.
— Ах, вот как!.. Он был у вас? — спросил Кручинин с таким видом, словно наличие этого брата вовсе не было для него неожиданностью.
— Мы с ним редко видимся, — сказала Фаншетта. — У него работа, из-за которой он очень много ездит.
— А где он служит?
— Не знаю, как называется это учреждение. Как-то чудно. Эти сокращённые названия, знаете ли, не для меня. Я никогда не могу их запомнить.
— Я, кажется, знаю вашего брата, — сказал вдруг Кручинин, пристально глядя ей в глаза. — Даже знаю, что он шатен, что он носит бороду и что борода эта уже седеет…
На этот раз она не могла скрыть удивление:
— Откуда вы… знаете?
— Я вот только не знаю; в Москве ли он сейчас?
— … Неделю тому назад он был тут.
А теперь, не знаю… Я давно его не видела.
— А простите за любопытство: когда вы последний раз играли на рояле?
— Я играю почти каждый день.
— И сегодня?
— Да… Но… — она запнулась и сдвинула брови, — мне не нравится этот допрос.
— Допросы вообще мало кому нравятся, — усмехнулся Кручинин.
— Можно подумать, что вы… мне в чём-то не доверяете.
— Что бы вы сказали, если бы я предложил вам проехаться…
Не нужно было быть очень наблюдательным, чтобы заметить, как напряглось всё существо Фаншетты, какого труда ей стоило не выдать своего волнения в ту минуту, которую длилась рассчитанная пауза Кручинина.
— Куда? — спросила она едва слышно.
— К брату. Я хочу, чтобы вы нас познакомили.
— Зачем?
— Мне кажется, он может сказать кое-что очень ценное по делу Вадима.
— Они даже не были знакомы, — поспешно сказала она.
— И тем не менее…
— Если вы так хотите, — сказала она, всё ещё колеблясь… — Я сейчас узнаю, дома ли он. — Она потянулась к телефону, но её рука встретилась с лежащей на трубке рукой Кручинина.
— Сделаем ему сюрприз неожиданным появлением, — с улыбкой сказал он.
— У нас с ним… не такие дружеские отношения, чтобы…
— Ничего… Одевайтесь.
— Я всё-таки позвоню.
— Право, не стоит.
— Я не очень твёрдо помню его адрес. Давайте спросим его хотя бы о номере квартиры, чтобы не плутать по подъездам, — настаивала Фаншетта. — Там огромный дом. Такой большой, масса подъездов… Хотите ещё чаю?
— Одевайтесь.
— … Почему вы не даёте мне позвонить? Вы в чём-то мне не доверяете…
— Я вам? — Кручинин рассмеялся. В искусстве притворяться он мог поспорить со своей противницей. — Звоните, если вам так хочется.
Произнося это, Кручинин вдруг замер на диване, где сидел. Перед тем он проявлял совершенно несвойственную ему суетливость, Его руки двигались за спиной, где он, по-видимому, пытался скрыть их от внимания Фаншетты. А тут вдруг совершенно успокоился.
— Что ж, звоните, — повторил он с видом полного равнодушия. — Только не думайте, что я вам в чём-то не доверяю.
Фаншетта сняла трубку и набрала номер.
Через её плечо я следил за пальцем, бегавшим по диску, и запомнил набранный номер.
— Макс?.. Это ты, Макс… — спросила она в трубку. — Я сейчас приеду. Со мною товарищ Кручинин… Макс… Ты слушаешь?.. Алло, Макс… Не то нас разъединили, не то он бросил трубку, — с досадой произнесла она, вопросительно глядя на Кручинина.
— Наверно, ему не понравилось то, что я увязался за вами, — с улыбкой сказал Кручинин.
— Ну… почему же, — проговорила она смущённо.
— Как вы думаете, он меня знает? Вы ведь не объяснили ему, кто такой Кручинин?
— О, кто же не знает Кручинина!
— Может быть, позвонить ему ещё раз, чтобы он нас подождал?
— Нет, не нужно, — уверенно сказала она. — Я ведь сказала, что мы сейчас приедем.
— Одевайтесь.
— Я готова. Шляпа не нужна. Вы ведь в машине?