Фаншетта нехотя принялась мне помогать. Мы пересмотрели все книги. И лишь совершенно случайно, передвигая кастрюлю, мешавшую мне заглянуть в кухонный шкаф, я увидел, что подставкой служит ей переплёт книги. Под слоем сажи, оставленной донышком кастрюли, я не без труда различил заглавие: «Прыжок за борт».
Увы, это были лишь жалкие остатки книги. Никакого штемпеля на переплёте не было, ни рукописного номера — решительно ничего, что позволило бы идентифицировать книгу.
— Значит, нужно искать, — с упорством повторил Кручинин.
Наконец, в уборной я увидел на крючке пачку листков. Я лихорадочно перебрасывал листки, стараясь понять, являются ли они частью нужной книги. И о радость! Это, несомненно, была вся вторая половина «Прыжка за борт», начиная со 121-й страницы. Я с нетерпением перебрал страницы: 137-й — 138-й не было. Соседние налицо; место обрыва ясно видно. Больше ничего мне не было нужно.
Я с торжеством принёс книгу в столовую. Напоследок Кручинин не мог отказать себе в удовольствии. Он сказал хозяину:
— Покажите ваши ладони.
Тот послушно, как автомат, обернул руки ладонями вверх, и я отчётливо увидел резкий белый шрам в виде полумесяца на большом пальце правой руки.
— Благодарю вас, — любезно сказал Кручинин, и мы двинулись в путь.
Путь мертвеца к могиле
Что мне, собственно говоря, рассказывать об этом случае? Разве только дать несколько разъяснений тому, как Кручинин пришёл к квартире бородатого человека. Постараюсь, насколько могу точно, передать всё, что объяснил мне сам Нил Платонович.
Начинать нужно с жёлтых перчаток. Именно они послужили первым поводом к тому, что Кручинин заподозрил участие Фаншетты в совершённом преступлении. Зная, что мужа Фаншетты нет в Москве, зная об отношениях этой женщины с Гордеевым и увидев у неё на рояле мужские перчатки, Кручинин вполне закономерно предположил, что они принадлежат Вадиму, но стоило прикинуть их на руку, как Кручинин, понял, что ошибся: перчатки были велики даже ему, а у Гордеева рука была ещё меньше. И сам Гордеев отрицал наличие у него таких перчаток. Фаншетта же сказала, что их забыл именно он.
Это показалось Кручинину подозрительным, и с этого момента он стал критически относиться ко всему, что говорила Фаншетта. Подозрение перешло в уверенность, что она лжёт, когда она категорически опровергла признание Гордеева о том, что он был у неё. Позднее, при осмотре стеариновых следов на месте второго ограбления, помимо оттисков пальцев вора, погибшего под трамваем, Кручинин обнаружил едва уловимую, но достаточно характерную сетку, свойственную естественному сорту кожи — свиной. Ещё раз внимательно исследовав следы, оставленные при первом ограблении, он и там обнаружил тот же рисунок, кроме пальцев Гордеева… Кручинин не случайно пожелал снова увидеть жёлтые перчатки: на них должны были остаться следы стеарина. Но, как вы помните, при вторичном посещении Фаншетты перчаток уже не оказалось. Кручинин пришёл к уверенности, что они побывали в работе уже после ареста Гордеева.
Однако он ещё не решался сделать окончательный вывод о соучастии Фаншетты, пока не нашёл второго совпадения: след пальца на полях страниц 137-й — 138-й, восстановленных из пыжа, был оставлен ореховым маслом. Ореховое масло употребляется для изготовления халвы. Халва всякий раз появляется на столе Фаншетты. Значит, либо книга Конрада принадлежала ей, либо человек держал эту книгу в руках, будучи у Фаншетты. Вывод: она знала стрелявшего. Наиболее вероятным было предположить и то, что книга эта попала к стрелявшему именно через Фаншетту. А когда выяснилось, что первоначально книга принадлежала Гордееву, это предположение перешло в уверенность: стрелявший взял книгу у Фаншетты. Почему же она, если похититель книги сделал это без её ведома, не сказала об этом Кручинину? Да потому, что хотела, чтобы виновным в преступлении был признан Гордеев.
Дальше: при втором ограблении остались следы мёртвого вора. Сначала это обескуражило и Кручинина. Но когда он несколькими последовательными ходами пришел к тому, что следы эти оставлены указательным и средним пальцами, а на руке погибшего Сёмы Кабанчика не оказалось именно этих пальцев, стало ясно и это звено. Оно и помогло раскрыть метод, применённый преступником и в первом случае: он умышленно оставлял следы чужих пальцев. Кручинину не пришло бы это в голову, если бы не следы мертвеца, но теперь, проверив оттиски Гордеева на стеарине со взятыми у него новыми оттисками с натуральных пальцев, он обнаружил несколько более глубокий рисунок первых. Кое-какие мельчайшие детали кожного рисунка расплылись. Следы были воспроизведены… искусственно. Кручинин тогда не мог ещё себе представить, как именно, но когда сопоставил прошлую профессию Фаншетты — граверное дело — с лёгким запахом каучука, исходившим от её пальцев, когда он, здороваясь, прикоснулся к ним губами, стал более или менее ясен и технический исполнитель клише — сама Фаншетта.