Вечером, когда на город спускаются сумерки, следовало бы закрыть все коридоры мира на замки, но мы закрываем лишь свои убогие убежища - квартиры и комнаты, а коридоры остаются открытыми.
Все давно легли спать и только ты один бдишь в этом царстве мрака и молчания. Ты должен выйти из этой комнаты, чтобы попасть в свою комнату, которая на другом конце коридора. Но ты не можешь. Везде выключен свет и за закрытой дверью комнаты, в которой ты сидишь - коридор. Темный, длинный, жуткий. Ты долго сидиш в закрытой комнате и не можешь справиться со страхом. Считаешь, долго, до ста. Потом прочитываешь все журналы, которые есть в комнате. Но ты устал, хочешь спать и стрелка часов уже перешла отметку в час ночи. Наконец ты пересиливаешь себя, свой страх, внезапно открываешь дверь. Бежишь с глухо бьющимся сердцем к выключателю в коридоре, не отыскиваеь сразу. Все внутри тебя холодеет, по спине идут мурашки. Хлоп. Свет включен и ты вглядываешься широкораскрытыми от страха, обезумевшими глазами в конец коридора, но там ничего нет. Ты оборачиваешься и видишь, что дверь в твое убежище приоткрыта. Ты идешь боком боясь упустить из вида творящееся в коридоре и захлопываешь наконец дверь. Ты боишься, что выпустишь оттуда кого-то кто успел туда зайти, пока ты бежал к выключателю, хлопал по нему и смотрел обезумевшими глазами вглубь коридора.
Наконец, ты очень быстро проходишь по коридору, все время оглядываясь назад, но и постоянно возвращаясь взглядом к тому, что впереди. Ты досадуешь и негодуешь о том, что природа не дала тебе две пары глаз - на лице и затылке.
И вот, коридор преодолен. Ты видишь, что у тебя в комнате не горит свет, а дверь закрыта. Значит, кто-то сейчас еще не может зайти в убежище, ведь горит свет в коридоре и ты стоишь в коридоре.
Ты быстро открываеь дверь комнаты и хлопаешь по выключателю, но в этот миг не упускаешь из вида коридор, в котором вдруг замечаешь чью-то мелькнувшую тень. Ты захлопываешь с обезумевшим взглядом дверь, в висках стучит, сердце готово вырваться из груди. По лицу стеают капельки пота. Ты задвигаешь быстро щеколду и чувствуешь, как этот кто-то уже стоит у двери и жде, пока ты отодвинешь щеколду и приоткроешь дверь, но тебе не хватит сил справиться с ним, ты не сможешь снова закрыть дверь, если откроешь сейчас.
Ты подходишь к окну, задвигаешь шторы и оставляешь включенным ночник. Потом забираешься в кровать и понимаешь, что не выключил свет в той комнате, из которой шел сюда и в коридоре тоже, и свет будет гореть всю ночь, до самого утра. Но это не остановит никого из тех, кто в коридоре, ведь и при свете дня коридор живой и молчаливый, котороый только и ждет своей жертвы, чтобы выпустить тех, кто хочет проникнуть в комнаты-убежища и разорвать тебя на части.
Ты в убежище и тебе уже ничего не страшно по крайней мере, на эту ночь. А наутро снова придется открыть дверь комнаты и забивать голову ненужными мыслями, заглушая страх, чтобы в очередной раз пройти по коридору.
Ты заснул и не видишь, как выключился свет в коридоре и приоткрылась дверь. Ты думал, что ты задвинул щеколду, но ты ее не задвинул.
Проект "АО-001"
Он выполнял приказ государства.
Десятки, тысячи людей парализовать, а потом превратить в бесчувственных кукол, марионеток, злобных марионеток, повинующихся государству. Государство хотело создать армию. Идеальную армию. Безотказную армию. Армию из всех - детей, взрослых, стариков. Которые бы и находясь при смерти, нажали на курок.
Он никого не щадил. Никого - от младенцев до почтенных старцев. Ему было все равно. Он просто выполнял задание. У него был неоновый электрический бластер. Он парализовал людей, толпы людей, тысячи людей. Парализование отнимало все, вплоть до осознания того, кто ты такой...Оставалась лишь речь. Не поддающиеся парализованию, тут же уничтожались. Зачем? Им не надо жить, они могут поднять мятеж в стране. Неповиновение тут же всплывет. Он убивал всех.
Сначала у него был напарник: темнокожий, высокий. Они вместе начали это дело, и Джеймс неплохо относился к Симону. Он одобрял его хладнокровие и спокойствие, ум и фотографическую память. Но у Симона была и еще одна черта, о которой никто не знал - сострадание, чуткость. И обнаружилась она именно в ходе этой миссии - по проекту государства "АО - 001"
Симон знал жесткий характер Джеймса. У него не было ни железной логики, ни мягкого сердца. Порой Симону казалось, что у него вообще нет сердца. Джеймса нельзя было назвать исполняющим со рвением свою работу. Он просто безукоризненно исполнял то, что ему поручили. Но Джеймс везде искал свою выгоду. Без этого он ничего не стал бы делать.
В очередной раз застрелив беспомощную девочку лет семи, которая не поддалась парализованию, Джеймс спрыгнул с балкона и направился дальше. Следущим пунктом была школа...
Без предупреждения туда ворвавшись, Джеймс тут же парализовал старика-вахтера, пытающегося бороться с чужаком. Джеймс направился к близлежащему кабинету. Симон поспешил за ним...
Джеймс без всякого предупреждения врывался в классы и парализовал детей вместе с учителями еще до того, как те успевали что-то понять...
Когда Джеймс парализовывал старшеклассников, а заодно и убивал (хотя там нашлись непараллизованные единицы), Симон спокойно следовал за ним. Но когда дело дошло до младших классов, Симон не выдержал:
- Джим, давай не будем убивать детей. Они все равно не будут нам помехой - мягко попросил он.
Джеймс уставился на него с видом волка готового убить и съесть.
- Ты хочешь, чтобы они пошли домой и все рассказали своим родственникам? Симон, думай башкой, я же не убиваю всех, а только непараллизованных - попытался ответить спокойно Джеймс, хотя у него уже все кипело внутри. Ему хотелось застрелить Симона. Сейчас же.
- Еще одно замечание, и я застрелю тебя - подумал Джеймс и устремился к третьеклассникам. Убитых здесь не оказалось. Все тридцать человек были парализованы и отключены.
В следущем третьем классе и вторых классах потери были значительными - 6-7 человек на класс. Вероятно, дети были более уязвимы, чем взрослые.
Настал черед первых классов. Едва Джеймс направился к кабинету, Симон преградил ему дорогу. Джеймс злобно уставился на него, и не проронив ни слова, ждал объяснения.
Симон сказал:
- Обычно первые классы посещают "люди из государства", не хотелось, чтобы ты их застрелил. Я проверю.
Так как Джеймс не учился в школе а вырос в детдоме, и потом был переведен в двенадцать лет на службу государству, он спустя какое-то время кивнул головой. Симон направился к кабинету и, открыв дверь, вошел внутрь.