Но почему он сейчас должен гореть?
Линас приподнялся, хотел осмотреться в комнате, но тут же зажмурился: электрический свет бил прямо в глаза. Медленно приоткрыл он один, потом и другой глаз и увидел, что кровать Валентинаса уже пуста. Тут уж мигом расчухался: отбросил в сторону одеяло, слез с кровати и, подобрав длинную ночную рубашку, потопал в кухню.
У открытого окна стояла мама и придерживала забравшегося на табуретку Валентинаса. Оба смотрели на затянутый клубами дыма край неба. Самого пожара отсюда не было видно — его заслоняли сараи и соседние дома. Но слышались взволнованные голоса, треск горящих бревен и гудение пламени.
— Пошли посмотрим, мама! — охваченный какой-то странной дрожью, уже в который раз просил Валентинас.
— И я, и я тоже хочу! — вцепился в мамину руку Линас.
Мама не стала спорить. Она никогда не спорит, если сильно взволнована. Молча помогла Линасу одеться, накинула на него пальтишко, подала Валентинасу шапку, заперла двери, и все трое спустились на улицу.
Облако густого дыма окутывало весь квартал. Языки пламени плясали на штабелях бревен, расползаясь по ним все шире и шире. Раскаленный воздух, вздымая хлопья пепла, дрожал, словно прозрачный студень.
— Хорошо еще, ветра нет, — сказал мужчина в рабочем комбинезоне, обгоняя женщину с детьми. — А то огонь тут таких бед натворил бы!
По крышам нескольких соседних со складом домов уже бегали, громыхая жестью, люди с ведрами, поливали чердаки и стены водой.
— А наш дом не загорится? — забеспокоился вдруг Валентинас.
— А наш?.. — Линас не успел договорить. Из-за угла, надсадно воя сиреной, выскочила красная пожарная машина. Следом за ней — вторая, третья, четвертая!.. На приступочках машин в полной готовности стояли пожарники в блестящих медных касках подпоясанные широкими брезентовыми ремнями.
Линас, Валентинас и их мама остановились неподалеку от перекрестка, где все росла и росла толпа зевак. Пожарники уже проломили в нескольких местах забор склада и тянули туда шланги. Вскоре затарахтели насосы и мощные струи воды ударили прямо в огонь. Линас, вздрагивая, прижимался к маме и во все глаза, с ужасом смотрел на грозные языки пламени. Огонь словно не на жизнь, а на смерть бился с водой: то припадал под струями, то вновь вставал дыбом или, вильнув в сторону, вспыхивал там с новой силой. Но водяные струи и тут находили его. Пожарники в касках, вооруженные баграми и топориками на длинных рукоятках, все ближе продвигались к бушующему огню, лезли в самое пекло, растаскивали горящие бревна и все поливали и поливали их из брандспойтов. Вода шипела, поднимался пар, огню волей-неволей приходилось сдаваться. Злобно пыхтя, окутываясь клубами дыма, он медленно угасал, словно впитываясь в обуглившиеся головешки.
— Ну, как, мужичок, не страшно? — проходя мимо, спросил у Линаса пожилой пожарник и, сдвинув на затылок медную каску, смахнул со лба пот. Лицо и руки у него были в черных пятнах, измазанная пеплом и грязью одежда пахла дымом.
Линас хотел ответить, что теперь уже не очень страшно, но заговоривший с ним пожарник был уже далеко. Он и несколько его товарищей скатывали ненужные больше шланги.
Вот пожар и кончился. Любопытные постепенно расходились, высказывая разные предположения о причине пожара. Может, неосторожный курильщик бросил непогашенный окурок, а может, виноваты мальчишки, баловавшиеся со спичками, а то и чья-то злая рука… Пожарные машины одна за другой возвращались в свои гаражи. Рабочие склада, тоже прибежавшие на пожар, понемногу растаскивали обгоревшие бревна и подсчитывали причиненные огнем убытки…
Через полчаса уже в нескольких дворах ребята играли в пожарников.
И в нашем дворе тоже собирались «тушить пожар». Договорились, что «гореть» будет сарайчик, стоявший в углу двора: влезть на его крышу легко — рядом со стенкой сарайчика высокая поленица дров, да и водопроводный кран совсем близко. Оставалось лишь выбрать начальника пожарной команды и, конечно, водителя пожарной машины. Одни предлагали в начальники Римаса, другие — Валентинаса. Линас сам себя предложил.
— Мал ты еще, — отбрил самозванца Валентинас. — Тебе и на крышу не забраться.
— Подсаживай еще потом этого начальника, — поддакнул Римас.
— Ну и что? — нисколько не смутился Линас. — С вами-то настоящий пожарник не разговаривал, а со мной разговаривал!
— Подумаешь, разговаривал! Разве это разговор? Спросил, не боишься ли пожара, и все.
— А вас и вовсе ни о чем не спрашивал, — не сдавался Линас.
Начальником выбрали Римаса. Своим заместителем он назначил Валентинаса. А Линаса — водителем пожарной машины. Другие малыши остались «рядовыми». И тут во дворе поднялся такой шум, что даже голуби поднялись с крыши и долго кружили над двором, не решаясь опуститься обратно. Все сели на машину — старую колоду около сарая — ревела сирена, «пожарники» приехали, бросились к горящему «объекту», из крана ударила струя воды. На крыше сарайчика с длинными жердями в руках топтались оба «начальника», а малыши плескались в воде, перекладывали с места на место дрова, послушно выполняя указания начальства. Распахнулось несколько окон, в них замелькали удивленные лица матерей, а в дверях дворницкой показалась белая рубашка дяди Лауринаса.