— Чего вам здесь надо? Чего приперлись? Опять вытоптать собираетесь? А ну, убирайтесь!
— Мы ничего… мы только посмотреть хотели, — смущенно оправдывались ребята.
Тогда, прямо у них на глазах, Расяле вырвала из земли и клены и маргаритки.
— Вот теперь смотрите, сколько душе угодно, — ехидно усмехнулась она и ушла, унося свой прекрасный сад.
Установилась ясная солнечная погода. Дни были такие замечательные, такие жаркие, что ребята в заботах о своем садочке совсем позабыли про Расялин. Может, и совсем о нем не вспомнили бы, не подойди как-то Расяле к клумбе с уже взошедшими георгинами.
— Я тоже хочу поливать, — как ни в чем не бывало, заявила она.
— А как же твой? — спросил Саулюс.
Расяле не ответила, словно не слышала вопроса. Взяла из рук Снегуте лейку и побежала за водой.
На следующий день, к вечеру, в небе начали собираться дождевые тучи. Первые капли дождя застали Саулюса в зарослях сиреневых кустов. Он совсем уж было собрался бежать домой, но вдруг увидел в самом укромном местечке квадрат раскопанной земли, на котором красивыми островками и звездочками топорщились засохшие и скорчившиеся листочки кленов. Садочек Расяле? Сомнений не было — среди кленков, тоже высохшие, кустики маргариток. Почему же погиб ее сад? Саулюс потянул один из ростков — маленький клен легко вылез из земли. Корешок его был черным и сухим. Погиб, как погиб и весь садочек. Слишком много раз пересаживала.
Саулюсу вдруг стало жаль мертвого садочка. Самого красивого. Ведь были они такими живыми, крепкими, эти кленочки. Такими зелеными…
А дождь стучал все сильнее. Подняв воротник курточки, Саулюс заспешил домой. Только в подъезде перевел дух, обтер ладонями волосы и мокрые щеки.
«Блям-блям-блям-блям» — услышал он знакомые звуки.
Перезвон дождевых капель. Саулюс прислушался. О чем поют они? О весне, о цветущих лугах, о сугробах облаков в синем небе?..
«Нет, сейчас у них другая, совсем незнакомая песенка…»
И это было правдой. Капли горевали о садочке, о самом красивом саде, который вырастает не только с помощью дождя и солнышка, но и потому, что берегут его дружба, желание порадовать всех окружающих, растят любящие руки, помогающие друг другу…
ЖЕЛТЫЕ РОМАШКИ
— Дядя, а скоро наш поезд? — торопясь к переезду, кричит Антанукас.
— Скоро, скоро. Глянь-ка вон туда, за осинник — уж не паровозный ли дымок там появился? Видишь? У тебя ведь глаза молодые, зоркие, — поглаживая вихрастую голову малыша, говорит дядя Йеронимас.
Живет Антанас совсем рядом с переездом. Он еще не ходит в школу и поэтому ежедневно в одно и то же время торопится к дяде Йеронимасу — путевому обходчику, чтобы вместе с ним «принять» скорый поезд. Летом отправляется встречать его босиком, в выгоревшей на солнце рубахе, зимой — в больших валенках и нахлобученной на лоб лохматой заячьей ушанке. И никакой ветер, никакая вьюга не могут ему помешать. Если он вдруг не выходил к скорому, то дядя Йеронимас знал: или заболел мальчуган, или еще что-то непредвиденное случилось. Поэтому, как только оканчивалась его смена, Йеронимас обязательно заглядывал в соседний дом.
— Что с тобой, Антанукас? — спрашивал он, снимая форменную железнодорожную фуражку и укладывая ее на край стола. — Ждал, ждал сегодня помощника, да так и не дождался…
— Ноги вчера промочил твой помощник, — объясняет мать. — Кашляет. Рвался встречать, да я не пустила.
Антанукасу обидно. Сердится на маму за то, что не пустила, но появление дяди Йеронимаса незаметно улучшает его настроение.
— Завтра приду. Обязательно, — обещает он. И тут же спрашивает: — А много сегодня пассажиров ехало?
— Много, очень много! — отвечает дядя Йеронимас. — Даже дополнительный вагон прицепили.
— Не трудно одному-то принимать? — немного смущаясь, спрашивает мальчик.
— Еще спрашиваешь! Конечно, не легко. Привык я вместе с тобой, а тут одному пришлось.
Антанас и верит, и не верит дяде. Все кругом говорят, что он еще маленький, ничего не умеет, что ему еще два года до школы, а вот дядя Йеронимас нуждается в его помощи.
Проводив скорый, они обычно усаживаются на скамеечку возле будки путевого обходчика и беседуют.
— И куда это люди едут? Все едут и едут…
— А что было бы, если бы паровоз вдруг отцепился от состава?
— Почему это машинист, когда к переезду подъезжает, всегда из окошка выглядывает?