— Я тоже не могу, — отозвался Витька, продолжая упорно лезть вперед. Вскоре проход круто свернул влево и за поворотом ребята увидели длинный сырой подвал, слабо освещенный редкими фиолетовыми лампочками.
— Ну, мы с тобой и забрались! — Колька даже присвистнул от удивления. Я же говорил тебе, что попадем куда надо! Чуешь, как воняет тухлыми яйцами, гнилыми помидорами и ржавыми трубами, а?
— Чую! — отозвался Витька, — Ты ползи быстрее!
Вместо ответа Колька быстрее заработал руками и ногами и уполз вперед. Решетка почему-то стала мокрая, но не грязная. И эта мокрота, попадая на руки, почему-то быстро испарялась, словно в кожу впитывалась.
— Слушай, Колька! — Витька громко откашлялся, — Как только отсюда выберемся, я тебе по зубам надаю! Чтобы знал!
— Ты?! Дашь?! — Колька остановился и обернулся назад. — Ты шевелись побыстрее, тараканчик! А не то тапком пришибу!!
— Че? Че ты там сказал? — Витька уже собирался укусить Кольку за ногу, чтобы привести свои угрозы в исполнение, как вдруг открылась со скрипом дверь в стене, которую ребята не увидели, и в подвал вошел какой-то человек. При тусклом освещении нельзя было рассмотреть, кто это был.
Вошедший внимательно посмотрел по сторонам, подошел к стене и нажал на слабо мерцающую розовую кнопку. Большой кусок стены отъехал в сторону и ребята увидели длинный ряд красных кнопок.
— Аварийный пульт, — выдохнул Витька, за что Колька тут же лягнул его ногой. Незнакомец резко обернулся, но никого не увидел.
— М-да! Чего только в этом ускорителе не услышишь!… Так, все ясно. Этот злодей-учитель вывел из строя пятый и шестой блоки. Эх! — и незнакомец, громко топая по лужам, ушел.
Как только шаги незнакомца затихли вдали, Колька нырнул сквозь прутья решетки вниз, несколько секунд повисел на руках и спрыгнул. Подошел к пульту и, водя пальцем по строчкам, стал негромко вслух читать:
— Аварийный слив обиды.
— Че?! — зашипел сверху Витька.
— Тихо!! Ты слушай лучше! — Колька повел пальцем дальше, — «Аварийный слив шалости», «Аварийный слив жестокости», «Общий слив». — Кольке очень хотелось сделать хоть что-нибудь плохое — подраться с кем-нибудь, лампочку в подъезде разбить или, что еще лучше, газету поджечь в почтовом ящике. А рядом — ну, как нарочно кто подстроил! — ни одного почтового ящика, ни одного окошка, которое можно разбить мячом! Хоть плачь!! Даже в Витьку нечем запустить!
Колька еще про себя отметил, что там, наверху, у него тоже были такие желания, но гораздо слабее. А здесь, внизу, уже терпения никакого нет! Колька от натуги даже покраснел. А потом
— ни с того, ни с сего — начал кулаками что есть силы лупить по красным кнопкам. Пол моментально высох. Погас свет. Но Колька не сдавался и лупил кулаками по кнопкам. Еще последняя лужа не успела высохнуть, а он уже открутил все до единой кнопки и сунул их в карман. Но тут издалека послышался топот — кто-то бежал в их сторону. Колька метнулся к противоположной стене и затих.
— Ого! — здоровенный поп с широкой окладистой бородой и огромным крестом в правой руке удивленно посмотрел на появившихся Ежевику и Мякину. — Ну, и работы же сегодня! То годами не появляются, а то несколько десятков пар на день! И чего только им не терпится жениться? Молодые ведь еще, могли бы и потерпеть! — поп погладил бороду и строго посмотрел на новую пару.
Ежевика скосил глаза и увидел несколько пар мальчишек и девчонок, которые толпились тут же в церкви. Поп громко крякнул:
— Согласна ли ты, раба божья, Елена, выйти замуж за раба божьего Михаила? — поп в упор посмотрел на Мякину.
— Во-первых, ба-тюш-ка, — сурово ответила ему Лена, — Я не раба божья, а пионерка. А, во-вторых, вы такой большой и не знаете, что бога нет, а религия — опиум?
— Верно, — поддакнул Ежевика, — Наркотик для умственно отсталых и пережитков прошлого!
— Да, ну? И в правду? — притворно-удивленно спросил поп.
— Да, — Ежевика решил быть твердым до конца.
— А сам-то ты, Ежевика, чем отличаешься от умственно-отсталых? Ведь ты же двоечник! — поп злорадно хихикнул, — Так что давай, я тебя обвенчаю с двоечницей Мякиной и делу конец! А там пирком, да за свадебку, а? — поп заговорщически подмигнул Мише, — Соглашайся, соглашайся! А то очень уж хочется погулять на пионерской свадьбе!
Миша почувствовал, как обида захлестнула ему сердце. Даже заплакать захотелось. Ну, какой же он умственно отсталый? Ведь он же книжки читает. И уже много их прочитал. Совсем недавно кончил одну, очень интересную. В мягкой зеленой корочке. Да, что и говорить — ведь стоит ему захотеть он уже в следующей четверти отличником будет! А, может, и лучшим учеником школы! И что поп понимает в сложнейшем процессе обучения и формирования личности в современной школе? Но можно ли хоть что-нибудь доказать этому большому и невежественному человеку? Ежевика посмотрел на попа с нескрываемой обидой и сказал:
— Вы неправы…— повернулся и медленно пошел к выходу из церкви. Лена неприязненно глянула на попа:
— Как вы можете так говорить, совершенно не зная человека?! Он, — Лена на секунду замешкалась и, покраснев, добавила, — Он действительно очень хороший и многое может. А вы… Эх, вы! — она повернулась и побежала догонять Ежевику. Они вышли на крыльцо и увидали во дворе большой костер, вокруг которого бегали и прыгали несколько мальчишек и девчонок.
— Миша, — Лена осторожно прикоснулась к локтю, — Ты не слушай его! Он же ничего не понимает!
Миша внимательно посмотрел на нее и опустил глаза. На душе у него было так горько, что совсем не хотелось говорить. Он уселся на ступеньку крыльца рядом с Тимкой Невиным, известным на всю школу двоечником и драчуном.
— Кто это там веселится? Женихи с невестами?
— Ты думаешь, они веселяться? — вопросом на вопрос ответил Тимка, — Я думаю, они просто греются у костра, — он немного помолчал, — Так кругом холодно и неуютно! — Тимка повел плечами и даже зажмурился, — Каким же дураком я был раньше?! Ведь совсем не ценил спокойных уроков в школе!
— Ты этого чего? — не понял Ежевика. Вместо ответа Тимка грустно-грустно улыбнулся, так что все остальные вопросы застряли у Ежевики в горле.
— Как чего? Думаю. Думать научился. Вот и все. — спокойно и миролюбиво ответил Тимка, — Ты-то как сюда? Сразу попал или еще где побывать успел?
— Да, был кое-где. — Ежевика неопределенно махнул рукой, — Вот Лена меня от Малюты Скуратова спасла.
— Угу. И я успел. — Тимка замолчал и, прищурившись, посмотрел на огонь, — А ты помнишь, как уютно, как тепло бывало в классе? Как хорошо было дома? — он скрипнул зубами, чтобы не заплакать, — А я совсем этого не ценил! Радовался случаю помахать кулаками, подраться или урок испортить.
— Да, — Ежевика тяжело вздохнул, — Как все плохо и так хочется домой! Лена, ты не знаешь каких-либо подходящих стихов? — в ответ Мякина отрицательно мотнула головой, а Невин ехидно хохотнул:
— Ты, что думаешь, про твой родной Кряжск стихи есть? Нету! А если бы были, — Тимка кивнул в сторону пляшущих у костра ребят, — Давно бы уже след простыл у них. Цветочки-то с лепесточками у всех есть!
— Ты знаешь, Миша, — тихо проговорила Лена, — Мне стыдно возвращаться домой с помощью этой странной незабудки. Мне очень холодно и очень хочется домой. Но я лучше замерзну здесь, чем потащу этот цветок дальше, — Лена поднялась со ступенек, отряхнулась и, медленно подойдя к костру, бросила в него цветок.
Яркий сноп света больно ударил всех по глазам. Все зажмурились, а когда все кончилось, то с удивлением увидели, что Мякина пропала.
— Лена!! — Ежевика подпрыгнул как ошпаренный и бросился к костру, на бегу вынимая цветок из кармана.