— Не знаю, не знаю. Боюсь, что вытащить ваших родителей и госпожу Лау из кухни вы сможете лишь в том случае, если назовете точную дату нашей свадьбы. Они-то наверняка уверены, что я смертельно обижен и что вся их затея провалилась.
Аланг махнул рукой и вышел из гостиной. Джун виновато посмотрела на Патрика.
— Вы, пожалуйста, извините... Я-то думала, что это шутка. Вернее, я знала, что мать... Я не придавала этому значения...
— О, нет,— сказал Патрик,— детектив — это нечто неостроумное, а потому шуток не понимает. Я иду на кухню, сообщаю, что вы принесли мне свои извинения, что я их принял и что помолвку можно начинать.
Ло сделал движение по направлению к двери.
— Патрик, я прошу вас,— остановила его Джун,— моя мать воспримет все серьезно.
— Так я не шучу,— засмеялся Ло,— я согласен на вас жениться.
— А я не собираюсь выходить за вас замуж,— сердито отрезала Джун.
— Честно говоря, я уже передумал,— вздохнул Патрик.— Жена без чувства юмора при неостроумном муже — что может быть тоскливее. Но я полагаю, что каша несостоявшаяся помолвка — не повод для того, чтобы отказываться от "плавающего лотоса". Я чертовски проголодался, пока пытался устроить свою личную жизнь. А вы?
— Я тоже.
— В таком случае отправляйтесь на кухню и скажите им, что вам удалось кое-как замять назревавший расовый конфликт, что вы будете вести себя примерно и что вообще прекратите всяческие выпады против всех ваших будущих женихов. Идите быстрей, а то "плавающий Лотос" совсем остынет. А это, имейте в виду, мое самое любимое блюдо.
— Почему я должна иметь это в виду?
— Потому что... Потому что помолвка еще может состояться. Не сегодня — так в следующий раз. Ну, идите на кухню. А я пошел звать Аланга.
5
Ло взял со стола список мужчин, умерших от цирроза печени в этом месяце. Данные поступили из всех государственных клиник, где имелись терапевтические отделения, и из четырех частных больниц. Вооружившись карандашом, Патрик начал отмечать в списке тех, кто подходил по возрасту. Таких оказалось пятеро. Ло вытащил из сейфа фотографию трупа, взял газету за четырнадцатое января, переписал в свой блокнот адреса клиник, где лечились эти пятеро, и вышел из кабинета.
В машине Патрик назвал шоферу первый из адресов. "Плимут" плавно тронулся с места.
Покрутившись немного на узких улочках центральной части города, шофер свернул на широкую и прямую как стрела Букит-Тимах-роуд и прибавил газу. Ло решил немного отвлечься от мыслей и стал бездумно глазеть в окно.
У одного из перекрестков машина уперлась в красный свет. К ней уже подбежал мальчонка лет двенадцати с пачкой свежих газет.
— Господин, купите газету! — затараторил он.— Новые подробности о "саде смерти"! Рассказ рыбака, который видел преступников.
— Везет же людям,— позавидовал Патрик.
Он протянул мальчику несколько мелких монет и взял газету. Заметка была небольшой. Заголовок явно превосходил ее по размерам. Какой-то старик-рыбак рассказал корреспонденту "Берита хариан", что несколько дней назад видел на берегу четырех человек, показавшихся ему подозрительными. Они якобы погрузили на моторный сампан большой сверток и направились в сторону Блаканг-Мати. Часа через два он снова видел этих людей на берегу, но уже без свертка. Автор заметки назвал все предыдущие версии собратьев по перу "идиотским бредом" и без излишней скромности объявил, что он почти докопался до тайны "сада смерти". Свой короткий опус журналист увенчал туманно-многозначительной фразой, суть которой сводилась к тому, что в полиции сидят одни кретины и что, если бы они были столь же расторопны, как он, преступники уже давно оказались бы за решеткой.
Мысленно обругав газетчика самовлюбленным болваном, Ло снова пробежал заметку глазами. Пожалуй, старик действительно что-то видел. Но кто-то из них явно напутал — то ли он, то ли этот не в меру шустрый репортер. Судя по рассказу полицейского, которого усыпили на острове, преступники могли что-то увезти с Блаканг-Мати, а не наоборот. Не исключено, что это и была партия крупной контрабанды, которую, по предположению Аланга, "Триада" перехватила у Лима.
— Приехали, инспектор,— отвлек Патрика от размышлений шофер.
В госпитале Ло быстро нашел нужный ему кабинет и постучался.
— Входите,— раздался голос.
Патрик открыл дверь. За столом сидел мужчина средних лет и что-то писал. Не поднимая головы, он указал рукой на кресло для пациентов.
— Я из полиции, доктор,— сказал Патрик.
— И... чем я могу быть вам полезен?
— Если не ошибаюсь, вы специалист по внутренним болезням?
— Проще говоря, терапевт. Но какое это имеет отношение к полиции?
— Непосредственно никакого. Просто я хотел выяснить, не лечился ли у вас этот человек.
Инспектор вытащил из кармана фотографию второго трупа и протянул собеседнику. Тот взглянул на снимок.
— Что-то не припоминаю. Хотя лицо знакомое... Подождите, да ведь этот снимок был опубликован в газетах несколько дней тому назад! Блаканг-Мати, да?
Ло кивнул.
— Почему он должен был у меня лечиться? Чем он болел?
— Цирроз печени. Он умер десять дней назад в возрасте около пятидесяти лет. Я не утверждаю, что он должен был лечиться у вас. Просто я хотел бы это выяснить.
— Постойте, постойте... У меня был один пациент, страдающий циррозом печени, примерно такого возраста,— сказал врач, внимательно рассматривая фотографию,— и умер он совсем недавно. Ну да, конечно, это он! Как это я сразу не узнал? Мне и в газете его лицо показалось знакомым, но я не придал этому значения. Думал — ошибся. Позвольте, но как он мог оказаться на этом ужасном острове? Газеты писали, что это жертва преступников... Чепуха какая-то. Никакая он не жертва, он умер сам. Или... я его путаю с кем-нибудь другим?
Врач вопросительно посмотрел на инспектора, потом снова на фотографию.
— Да нет же, это он. Черты лица несколько изменились,
поэтому он и показался мне незнакомым.
Он снова поднял голову.
— Я... не понимаю...
— Я — пока тоже,— отозвался Ло.
— Вы хотите получить об этом человеке какие-нибудь сведения?
— А вы можете сказать что-то?
Врач замялся.
— Пожалуй, нет. Он был у меня на приеме два или три раза. Уже при первом осмотре исход болезни не вызывал сомнений.
— Может быть, он что-то рассказывал о себе? Больные ведь любят делиться с врачами подробностями из своей личной жизни.
Врач задумался на несколько секунд.
— Нет, он был молчун. Мне с трудом удавалось вытягивать из него сведения о болезни. С ним приходила какая-то женщина. Наверное, экономка.
— А почему вы решили, что экономка? Почему не жена?
— Видите ли, между ними существовала какая-то разница во внешнем виде. Он был одет весьма прилично, носил на руке дорогой перстень. А на ней была одежда попроще. Ведь обычно супруги одеваются одинаково. Поэтому у меня и мелькнула мысль, что это не жена.
— Где я смогу узнать его адрес? — спросил Патрик, поднимаясь.
— Картотека на первом этаже.
— Благодарю вас, доктор. Надеюсь, что разговор останется между нами. До свидания.
— Конечно, конечно,— ответил тот, вставая со стула.— Всего хорошего. Рад был оказать услугу.
"Что-то уж слишком быстро я разыскал этого печеночника,— подумал Патрик, когда машина затормозила у обшарпанного трехэтажного дома на Беррима-роуд,— так бывает только в плохих детективных фильмах". Глядя на невзрачное строение, Ло отметил, что получил от врача любопытную информацию относительно внешнего вида Самсуна Карима — так звали умершего — и сопровождавшей его женщины. Судя по всему, это был богатый человек — иначе он не стал бы лечиться в такой дорогой клинике, где одно только посещение врача стоит около ста сорока долларов. Странно, что он обитал в таком убогом жилище.
Приказав шоферу встать за углом, Патрик поднялся на второй этаж и позвонил. Дверь слегка приоткрылась, и в небольшую щелку выглянуло лицо пожилой женщины. Глаза ее смотрели испуганно и недоверчиво.