В Пекин.
2. Атамановская неразбериха
Маленький клубочек белого дыма плывет вперед и расширяется в большое сизое кольцо. По мере увеличения кольца, посреди него появляется редкая щетина тщательно причесанного бобрика. Выдаются надкостницы глаз с густыми седыми бровями и тонкий орлиный нос.
Ниже — бархатный отворот утреннего шлафрока, черный шелковый шарик пуговицы, согнутая рука с длинными пальцами держит визитную карточку:
Григорий Григорьевич Луцкий
Полковник Генерального Штаба
Следующий клубок дыма заволакивает карточку. Через окно: жалюзи открыты. С улицы холодок. Бледное, холодное осеннее солнце.
— Дайте визитку.
Князь Кудашев кладет карточку на серебряный поднос. Лакей помогает одеть ему визитку.
— Теперь — просите.
Бесшумно ступая по мягкому ковру, ровным военным шагом входит Луцкий.
— Князь, вы хотели видеть меня?
— Да! Прошу вас.
Луцкий садится напротив князя.
— Вы работаете над созданием национальной армии… — медленно произнося слова, говорит князь. — Отличная идея. Вот об этом я и хотел с вами поговорить.
— Князь, после того, что я видел, проезжая через атамановские районы, мне кажется эта идея неосуществимой.
— Да?.. — протягивает князь. Правая бровь поднялась и изогнулась вопросительным полукругом.
— Вот вам: Калмыков сидит в Хабаровске — организует карательные отряды, ловит и вешает большевиков, ссорится с американцами, дружит с японцами, никаких приказов не признает и совершенно ничего не делает по плановой организации запасных полков.
— Да?.. — опять протягивает князь. Правая бровь уже спокойна.
— Атаман Кузнецов хочет быть дипломатом, — продолжает Луцкий. — Он боится тайги и еще больше думает о японцах, чем Калмыков. Тоже можно прибавить о Семенове и Унгерне, с той лишь разницей, что один из них организовал шантан, другой — ряд застенков.
— Значит, по-вашему, организация национальной армии теперь… — князь не доканчивает фразы и, прищуря глаза, смотрит на Луцкого.
— …Невозможна… — подтверждает Луцкий недосказанную мысль князя.
— Баронесса об этом знает?
— Да!
— Что думает баронесса?
— От баронессы я в восторге. Она прекрасный организатор и, пожалуй, единственная среди нас, наиболее практично подошедшая к осуществлению наших задач. Но мне несколько непонятны ее планы…
— Планы? — правая бровь князя опять поднялась.
— Да… — Луцкий нервно закусывает губу. — Т. е. я хотел сказать, она имеет… она несколько отклоняется от общего плана прочих русских организаций…
— Ах, так… — В уголках рта Кудашева играет еле заметная улыбка. Он поворачивается к Луцкому.
— Ну, а что вы думаете о самом себе?
— Только одно. Туда, в Сибирь, на фронт…
— Да, вы там больше пригодитесь. Тем более — когда начнется национальное об’единение армии.
Луцкий поддается вперед всем туловищем и смотрит с затаенной надеждой в глаза Кудашева.
— А кто будет ее возглавлять?
— Адмирал Колчак. Так решили союзники. Мы.
Луцкий порывисто откидывается на спинку стула.
3. Претенденты на престол
Как приветливо осеннее солнце…
Особенно, когда, после буйного тайфуна, оно выглядывает из-за облаков раннего утреннего часа…
Владивостокский морской штаб.
Маленький балкон в третьем этаже с перилами. За перилами трясутся по ветру две белые кишки. Нет, то не кишки — это штаны адмирала.
Какого?
Вот стоит он в трясущихся кальсонах. Адмирал Колчак.
— Российский престол не за горами, — думает он и трясет через перила недостающую на нем часть одежды.
— Джах-хах-джах! — бьется она о перила.
У адмирала нет еще свиты и слуг. Но будут, непременно будут. Вероятно скоро…
Мечта:…вот он на балконе, перед толпой народа. Принимает парад. Внизу площадь, армия. Он говорит речь, вдохновенную, яркую…
— Русские люди!..
А внизу народ кидает шапки в воздух и кричит:
— Урра нашему…
И: «боже, царя храни»…
Как приветливо осеннее солнце!
Генерал Хорват пьет чай и просматривает газеты. Отхлебнул полстакана, лениво скользит по газетным столбцам. Ложечка повисла между двумя пальцами, и генерал знакомится с мировой политикой.
Потом ложечка ударяется о край стакана и погружается в чай.
Мировая политика очень интересна.
— А… — произносит генерал. Неизвестно, когда он произнесет следующую букву алфавита, потому что в газете, черным по белому:
…Генерал Хорват должен стать правителем всей Руси.
— Наконец-то заговорили! — восклицает генерал. Что же, он согласен. Если уж это так надо и для народа — он согласен!
— Бой!!
— Иес!
— Шпагу, вицмундир!
Бой вынимает из шкафа тщательно уложенные веши. Хорват бережет их, как святыню.
Медленно зажмурив глаза, он одевает вицмундир и шпагу. Теперь только голубую ленту через плечо.
Ну, чем он не царь?
Как приветливо осеннее солнце!
РУССКИЙ ГОЛОС[13].
Искренний порыв и широкое сочувствие народных масс — вот база, на которую мы опираемся. Настоящая демократия может быть только при паре. Этот царь — наш любимый вождь и выразитель наших интересов — генерал Хорват.
ДЖАПАН ТАЙМС[14].
Нужно сохранить учредительное собрание, кончить войну с Германией и заняться благоустройством России. Это благоустройство — парламентский образ правления. Возглавлять же его по нашему мнению может только один — генерал Колчак.
ДЖАПАН АДВЕРТЕЙЗЕР.
50 милл. долларов — это тот посев Американских Соединенных Штатов, который даст наилучшие всходы, как для России, так и для Америки…
4. Антанта глупеет
В здании японского посольства в Пекине.
Сегодня: совещание союзников. Будут решать судьбы России. Кто: Колчак или Хорват?
Маленький японский дипломат Изомэ любезно принимает послов. Огромные роговые очки его поблескивают.
— Подзалуста, подзалуста!
Два боя бесшумно скользят по циновкам, которыми покрыт ослепительно чистый пол балкона и комнаты.
Около Изомэ кланяется незаметно подошедший к нему бой.
— Капитана…
— Что?
— Ваша просила. Там…
— Ага!
Изомэ проходит библиотеку, направляясь в угловую комнату. Там бой раздвигает ширмы, стоящие у стены и открывает потайную дверь. Три шага и темный проход. Затем небольшая комната. На столе — радиоприемник.
— Чей шифр? — спрашивает Изомэ телеграфиста.
— Незнакомый. Нет ключа.
— Вот ключ! — отвечайте.
…здесь Изомэ, слушаю…
…Маска…
…Пароль…
…23+18… Документ будет! Действуйте…
На радио-станции во Владивостоке политконтроль контрразведки:
— С кем вы переговариваетесь?
Вместо ответа незнакомец вынимает записку на бланке штаба.
— Вот разрешение.
— Тогда пожалуйста.
Человек в матроской форме выходит из радиостанции и насмешливо улыбается. Но следом за ним идет Ефим.
Изомэ возвращается обратно в зал заседаний.
Заседание уже началось.
Говорит представитель Франции:
— …разношерстные группы борющихся сейчас в Сибири с большевиками никем не возглавляются, кроме расслабленного Комуча и болтунов из Директории. С нас достаточно одного опыта с Керенским… Нуланс, создавая фронт внутри большевиков, сообщал нам, что необходимо возглавить движение здесь в Сибири единоличной диктатурой, выдвигаемой исключительно союзниками.
