— Я согласен, согласен…
3. У кого документ
Амфилада роскошно обставленных комнат. Длинными белоснежными скатертями крытые столы. Хрусталь, серебро…
Жемчуг, сверкающий в затейливых прическах. Бриллианты, горящие на голых плечах. Фраки, фраки, фраки…
Банкет.
— Я должен, господа, представить вам моего спасителя, графа Дютруа! — говорит Солодовников. — Ему я обязан тем, что вновь среди вас.
Все с восхищением смотрят на изысканно одетого графа Дютруа.
Правда, он несколько неуклюж в своей походке. Губы его часто ложатся в саркастическую улыбку. Но это придает ему только известную оригинальность.
— Что-то знакомое! Точно я его видела, — думает баронесса Глинская, взглянув на графа и невольно остановив свой взор… — Странно.
— Полковник! Вы должны нам рассказать историю вашего бегства из Петрограда, — обращается баронесса к полковнику Солодовникову.
— Да-да, это очень интересно, — поддерживают баронессу и другие.
Полковник рассказывает:
4. История загадочного чемодана
Ночью в квартиру мадам Блюнинг врываются люди в кожаных тужурках и арестовывают поголовно всех. Врываются они так неожиданно и их так много, что о сопротивлении думать нечего.
— Забрать с собой все документы и переписку. Произвести самый тщательный обыск! — распоряжается человек с портфелем под мышкой.
Это комиссар ВЧК — Кириллов.
Красноармейцы срывают обои со стен, обивку с мебели, щупают паркет пола, разбрасывают содержимое ящиков комода…
— В чем же дело? — думает мадам Блюнинг, бледная как полотно. Правда, у нее ночует сегодня полковник Солодовников, но ведь он еще ни с кем из белых не встречался.
Она волнуется, но знает, — в квартире ничего нет. Только зачем полковник не говорит им, что он представитель японской миссии и вопрос сразу был бы разрешен. Ведь представители иностранных держав неприкосновенны.
Полковник молчит.
При нем нет никаких документов и он решает выждать, пока выяснится, в чем дело, в чем его подозревают?
— В ВЧК! — говорит Кириллов, усаживая полковника рядом с собой в автомобиль.
В маленькой комнате секретно-оперативного Отдела допрос:
— Вы откуда? Кто?
— Я офицер старой армии. В отпуску! Ни в каких организациях не участвую.
— Зачем приехали в Петроград?
— Разыскиваю родных. Никого, кроме мадам Блюнинг, не знаю.
— Ваши документы?
— Утеряны. Хлопочу о новых.
— Отведите его пока…
— Если можете, скажите, в чем я обвиняюсь?
— В участии в белогвардейском заговоре в Ярославле.
Полковник чуть чуть улыбается. Так вот оно что! Ну, тогда его скоро отпустят, так как к белым он сейчас не имеет никакого отношения.
Совершенно спокойно он следует за конвоиром.
В хлебном мякише шифрованная записка:
ВЧК напала на след нашего шпионажа. Вам угрожает расстрел. Будьте готовы сегодня на прогулке, около дверей склада во дворе. Один из конвоиров и рабочий склада подкуплены.
Ио-ши-за.
— Как, уже разоблачен? Расстрел! Вот это он никак не мог ожидать.
Полковник нервно разрывает записку на мелкие клочья. Разжевывает во рту и выплевывает.
Поравнявшись с дверью склада, полковник остается позади конвоира. Последний на это не обращает внимания и с остальными гуляющими арестантами сворачивает за угол.
Миг — и полковник исчезает в приотворенную дверь склада.
— Семнадцать, восемнадцать… — считают конвоиры заключенных.
— Где же полковник, которого привели вчера. Одного не хватает.
Оба конвоира смотрят друг на друга.
— Ты не видел?
— А ты?
— Куда же он мог деться? Ворота заперты. Во дворе вез-де караул охраны.
— Беги скорей к комиссару!
Арестованных отводят и во дворе начинается самый тщательный обыск.
Полковника нет.
В тот же день на углу Екатерининского канала с грузовика ВЧК сгружают ящики с товарами, неправильно конфискованными у японской фирмы «Ма-цу-ра».
У представителя фирмы сияет лицо, когда он подписывает расписку в получении товаров обратно в целости и сохранности.
Едва грузовик ВЧК скрывается из виду, представитель фирмы тщательно закрыв двери склада, подбегает к одному из ящиков.
— Вы тут?
Ответ внутри ящика:
— Я!
Через минуту из ящика бледный и измученный вылезает полковник Солодовников.
5. У кого документ (продолжение)
После рассказа полковника, граф Дютруа подходит к Изомэ.
— Попрошу вас на минутку со мной.
— Подзалоста!
Они проходят в соседнюю комнату.
— Вы получили мою записку? — спрашивает граф.
— Пес!
— Вы исполнили все, что там было написано?
— Иес!
— Где пленница?
— В ста шагах отсюда. Вы можете заглянуть к ней в любую минуту. Вот ключ и пароль.
— Прекрасно. Вы принесли свою часть документа?
— Она у меня. А ваша? — недоверчиво спрашивает Изомэ.
— Здесь.
— Надо собрать клочки текста — говорит Изомэ. — Мы здесь в безопасности?
— Пройдем сюда.
Граф Дютруа саркастически улыбается. Нажим невидимой кнопки в амбразуре окна. Жардиньерки отодвигаются: за ними потайная дверь.
— Вот здесь мы в безопасности, — говорит граф, пропустив вперед Изомэ.
Изомэ бережно вынимает из бумажника свою половину разорванного документа. Граф делает то же самое.
Они раскладывают куски документа на маленьком ломберном столике.
Вдруг…
Тьма.
Что-то проваливается под табуреткой Изомэ. Он падает. Свет опять.
Изомэ один.
Граф Дютруа — исчез и вместе с ним клочья документа.
Глава 22-я
ГЕНРО
1. Парад
Редкие клочья тумана ползут от Гнилого Угла.
Большими голубыми полянами — небо Владивостока.
Солнце сияет.
И отовсюду и повсюду: с хребта Эгершельдова Мыса, с Амурского залива, от Города-Сада, от Рабочей Слободки, по кривым переулкам, по Китайской улице, через Голубиную Падь с гомоном — толпы.
Жмутся к домам. Запрудили тротуары.
Европейцы всех стран. Синеблузые китайцы. Корейцы — белые лебеди. Японки — рукава крыльями, за спинами в мешках ребятишки, на ногах деревянные туфли — топ-топ.
Европа и Азия…
Тона хроматической гаммы.
На рейде суда флагами убраны. Жерла орудий смеются на солнце — сняты чехлы.
По кручам высот дома, как гнезда ласточек… На них… и повсюду: на балконах, на крышах, в окнах — пятна… красные, белые, синие, желтые.
А внизу… на краю Золотого Рога… волнистая Светлан- ская улица дышит тяжелым и мерным топотом.
Сегодня интервенция демонстрирует свою силу.
Сегодня генерал О-ой принимает парад всесоюзных войск.
В центре Светланки… Улица горбом вздымается от пристани Адмиралтейства. У парапета большого красного здания толпится союзный штаб… А вверху на парапете, врастая в гранит, — генерал О-ой.
Хар-тьфу!..
Смотрит.
Оттуда… с Гнилого Угла… бесконечной лентой колонны… колонны… колонны…
Одна за другой берут под'ем, печатая шаг. Глаза в генерала…
Одиннадцать наций проходят мимо.
Одиннадцать наций огнем холодных глаз сверлит генерал О-ой, приветствуя хриплым голосом.
Одиннадцать наций громко отвечают генералу.
Десятки оркестров белым никелем и желтой медью… и воздух… в стены зданий… в стекла окон — бравурные марши всех стран.