— Не смейте! Не смейте! — неистово кричит Солодовников, одетый в штатское. — Это вагон специального назначения! Вы ответите перед Семеновым.
Имя атамана производит на солдат некоторое впечатление. Они на момент перестают бить дверь.
— Кто у вас тут начальник? — пользуется моментом Солодовников. — Дайте мне вашего начальника. Немедленно!
Из разъездной будки появляется полупьяный поручик.
— Что за бунт! Открывай все вагоны! Живо!
Солдаты расшибают дверь вагона. Вскакивают туда, смотрят: гробы. Поручик недоумевающе смотрит на Солодовникова:
— Что это?
Солодовников не теряется. На лице торжественная серьезность. С пафосом отчеканивает слова:
— Господин поручик! Это останки семьи его императорского величества государя императора…
Полупьяный поручик моментально трезвеет. Звякает нога к ноге. Вытянулся, приосанился и к солдатам:
— Смирно! На кра-ул! — и сам руку к козырьку.
Солдаты обалделые — руки по швам — шире зрачки. В упор смотрят на дубовые гробы. Смотрят, чтобы не забыть: случай, единственный в жизни. Там, для деревни, рассказать: «самого царя»…
А прапорщик заплетающимся языком извивается перед Солодовниковым. Сажает несколько своих солдат на площадку вагона. И приказ:
— Дальше без задержки. Смотрите!
3. «Россия» тут не при чем
На площади перед вокзалом, в зале ожидания, на перроне — везде русский говор — все ждут прибытия поезда с останками семьи Романовых.
Нет ни от кого никаких точных директив. Кто сопровождает гробы? Куда их отправят? Где положат?
Местное русское духовенство предполагает устроить в зале ожидания небольшую панихиду. Вскрыть гробы…
Члены союза «Двуглавого орла» уже приготовили патетические речи.
Фотографы на страже.
Вдруг слух: поезд уже прибыл и стоит на запасном пути. Все туда: действительно прибыл товарный поезд. На площадке одного из вагонов стража из нескольких солдат.
— Ага, значит этот!
Председатель лиги «Покровительства русскому народу» обращается к солдатам:
— Здесь гробы царской семьи?
— Здесь!
— А кто их сопровождает? Ваш начальник?
— Полковник — в том вагоне.
Вот он появляется и сам. Что-то шепчет страже на площадке вагона и быстро пробирается в вокзал.
На ходу его окружают русские люди всех мастей, репортеры и любопытные…
— Пожалуйста, скажите?
— Скажите, пожалуйста…
Где? Что? Как? Никто не знает.
Полковник Солодовников, не отвечая на вопросы, быстро направляется в зал ожидания.
Там в будке телефона разговор:
— Есть. Привез. Все в порядке.
Из трубки:
— Где? Когда?
— Я в гостинице «Риволи». Сейчас!
И сам через толпу любопытных в автомобиль:
— Вперед!
В гостинице «Риволи» Солодовников и двое японцев. Там разговор на английском языке.
— Сколько?
— Шесть гробов. Не меньше ста пудов.
— Пес! Куда?
— Вероятно, в склады американской миссии.
— Когда?
— Не позже двенадцати часов ночи. Сегодня же. Передайте Таро.
— Ол райт!
Японцы исчезают.
Полковник Солодовников берет трубку телефона.
— Алло! Американская миссия?
— Мистера Гардинга!.. Солодовников. Груз прибыл. Перевезите немедленно в свой склад. Вскрытие обязательно при мне. Слышите… Что? Сегодня? Нет — сегодня нельзя. Ну, хорошо. Тогда — в два часа ночи.
4. Воры у воров
«Истинно страдающие» русские люди так и не увидели останков царской семьи. Уже в сумерках гробы укладывают в крытый американский грузовик и увозят. Говорят: в склеп, но сворачивают узкими переулками, огибают главные улицы и подъезжают к частным складам мистера Гардинга.
— Чегоза гроба, шибко чижога есть, — делятся впечатлениями, перетаскивая гробы, грузчики-китайцы.
Мистер Гардинг сам следит за выгрузкой. Сам запирает дверь склада. Ключ в карман. Сегодня — в два ночи. Ол райт! Хе-хе! Мистер Гардинг не дурак. Он знает, что сделать.
Но и два японца знают, что делать. И знают, что делать на целые два часа раньше, чем мистер Гардинг.
В двенадцать часов ночи у склада тишина. У одних из дверей сторож. Все в порядке.
Но бесшумно работает остро отточенная, хорошо смазанная пила в другой боковой двери.
Десять минут длится напряженная настороженность. Затем шесть японцев юрко проскальзывают внутрь склада. Полчаса японцы возятся вокруг гробов при свете потайных фонариков. Затем один за другим, нагрузившись какими-то свертками, выскальзывают обратно.