И, когда часы показывают без пяти одиннадцать, он уже у дверей Маши. Дверь действительно открыта…
Черные, как смола, зыбкие, как озеро ночью, волосы Маши. Сверкают жемчужины над упрямым лбом.
Либкнехт пришел. Сел. Глаз не может оторвать.
Он мадьяр. В его жилах южная кровь. Он горяч, как невыезженный конь, как молодой тигр, почуявший запах крови…
Но он знает… Сегодня: одиннадцать часов, Люкс, бегство.
— Иди ко мне, иди… — зовет Маша Либкнехта. — Ну, иди. Иди же!
Либкнехт стоит.
Маша вскакивает. Упрямство Либкнехта только разжигает ее страсть. О! Она сумеет расправиться с ним! О! Она бы расправилась, если бы он не пришел. Но он все-таки пришел… Значит…
— Милый! — она прижимается к его лицу своим горячим телом.
…Темное озеро — волосы… Жемчужины звезд над темной водой… озеро под ним… Глубоко… зыбко…
— Разрешите? — в полумраке в дверях Люкс. — Простите, я помешал?
Люкс замер в недоумении. Но ведь сейчас одиннадцать. Он точен! Дверь была открыта. Он вежлив!
Как разоренная тигрица вскакивает Маша-цыганка и бросается на Люкса.
— Как вы смеете?!
И острые ногти Маши — по тщательно омоложенному лицу Люкса. Люкс ничего не понимает. Вдруг взгляд на Либкнехта. Он знает этого человека! Он помнит: сопки, бегство…
— Это!., это!..
Либкнехт вскакивает. Теперь момент настал. Удар револьвером прямо в висок:
— Умри, собака!!
Люкс, как мешок, валится. Маша еще в него — ногой:
— Сволочь!
Для Маши все ясно. Это он сделал ради нее. И хорошо. Так ему. Последствия? Ей наплевать!
Она накидывает на плечи легкое манто и нажимает кнопку звонка.
— Уберите этот труп! — говорит она появившемуся адъютанту. — Куда-нибудь подальше.
Либкнехт берет шляпу.
— Куда? Оставайся у меня. — Маша уже умоляюще смотрит в его глаза.
— Я сейчас не могу! Я расстроился из-за этого… он указывает рукою на труп Люкса.
— У, гадина!
Либкнехт уже на веранде. Лунная ночь с мириадами звезд.
Приятная прохлада наступающей весны.
— Приходи завтра! — вслед ему голос Маши.
Либкнехт, вперед! Он доволен! Его план удался на славу. Правда, он не устоял против Маши, ну да все равно — результат один: Люкс ликвидирован!
Теперь скорей к баронессе. И сегодня же во Владивосток… А там обратно в сопки…
Глава 10-ая
БЕЗ ВЫСТРЕЛА
1. Тайга двинулась
Ш-ш-ш-ш… верховой ветер шумит по вершинам сопок. Гонит по небу стаями рваные клочья. Бледный бок луны гуляет по тучам…
В тайге Уссурийского края, где сосна и тополь боко-бок— ш-ш-ш-ш — ветер в ветвях.
Ночь темная.
Во тьме деревья, качаясь — скррр, скррр… Филин в лесу — ух-ух-ух…
Туманом затянуты ложбины и пади. В тумане… вот тут… и там… и там… огни горят… Ночные таежные огни.
А с перевала на перевал, извиваясь по сопкам, режет щетину тайги широкий спасский тракт. В дичь, в глушь проложен тракт руками военнопленных.
Тракт шевелится. Там… сям — цок копыта… звяк затвора… храп лошади… вспых спички…
С шумом деревьев сливается шарканье ног — шшах, шшах, шшах, шшах.
Ночную тьму продирая, в шесть сотен колонной по тракту идут партизаны.
Тайга двинулась.
С сопок на магистраль железной дороги хлынул таежный поток.
2. Против американцев…
«Вот так номер! Ни черта не поймешь. Кто из них крутит друг другу головы?» — думает Ефим и еще сильнее жмет трубку к уху.
Знакомый, резкий твердый голос человека в маске отчетливо произносит каждое слово:
— Да, господин полковник. Мои люди собрали об этом довольно точные сведения. Эти сведения вы должны были получить сегодня через начальника вашей разведки.
— Да, да, я получил — отвечает Таро.
— Превосходно. По собранным данным можно заключить одно: американцы помогают красным. Двойственность их политики несомненна. Но этого мало… Я полагаю, у них имеется инструкция от высшего командования — оказывать помощь партизанам. Вывод отсюда один: американцы травят партизан против японских войск.
— Кхэ… — сердито кряхтит Таро на другом конце провода.
— Случай в Спасске, господин полковник, говорит за себя. Зачем майор Сайзер ездил к партизанам на автомобиле? Зачем он обманул японский гарнизон, сообщив, что видел не более сотни партизан?
— Угу.
— Мои агенты донесли мне еще одну новость.
— А-а?
— Американцы ищут половину какого-то документа. Думаю, речь идет о нашем. Очевидно, вторая половина попала им в лапы.
— Да, да… это мне ицвецно… Я тоже имею об этом сведения и хотел вам сообщить. Я рекомендую вам поехать в Спасск лично.
— Превосходно. Я тоже хотел просить об этом… Вы предупредите коменданта станции Евгеньевка об оказании мне содействия.
— Да, конечно. Поставьте шире наблюдения за американцами и постарайтесь добыть письменные доказательства их действий… Я говорю о помощи партизанам.
— Понимаю. Завтра еду.
— Счастливый путь.
Ефим в недоумении жмет плечи:
— Не понимаю: чего он хочет? Кто же все-таки из них крутит друг другу голову?.. Ну, хорошо… Увидим. В Спасске я тебя разоблачу… Не увернешься… Да.
3. Советы живут
ПОРЯДОК ДНЯ
первого Повстанческого Съезда
в урочище Анучино.
1. — Советы в области.
2. — Повстанческая армия:
а) мобилизация.
б) снабжение.
в) единое командование.
3. Внутренние дела:
а) отношение к хунхузам.
б) к корейцам и китайцам — крестьянам.
в) вопрос о макосеянии.
4. — Текущие дела.
Норма представительства: — от партизанских отрядов на 500 — 1; от сельсоветов на 1000 — 1.
Быстро работает машинист штаба, недаром его партизаны прозвали «автоматом». Один за другим вылетают из пишущей машинки приказы на фронт, во все партизанские отряды, о производстве выборов на первый Повстанческий съезд.
— Подумать только! — Шамов подписывает приказы за начальника штаба: — в десяти верстах колчаковская территория — железнодорожная магистраль, а здесь… советы и повстанческий съезд.
— Советы живут!.. — возбужденно на бегу произносит Демирский, передавая приказы ординарцам, а те — на фронт…
— Да, советы живут…
Штаб фронта усиленно работает.
Готовится к съезду и широкой операции наступления. План — общий по фронту на все участки — подписан Штерном.
Снегуровский разрабатывает детали своего участка.
От штаба и фронта пятым делегатом на съезд выезжает Шамов. Вечером им седлают лошадей.
4. На заставе
— Черти! — Горченко… Баранов…
Два карабина к нему, вмиг…
— Стойте!.. Что, не узнали, что ли? — и Кононов у одного за карабин.
— А, дьявол! — и Баранов, положив карабин, быстро схватил гаечный ключ и принялся развинчивать стык, — бери лопату, живо…
Кононов точно и всегда был землекопом: сразу приналег на заступ и давай подкапывать шпалы…
— Откуда ты летишь? — Горченко любовно оглядывает товарища, точно с неба свалившегося им на помощь.
— Да все гонюсь за шпионом… Чорт его разберет — никак не можем разгадать…
— Он в сопках?
— Нет!
— Так чорт с ним! — Баранов закончил уже отвинчивать гайки, — бросал бы город, да к нам в сопки скорее… Сам знаешь, людей не хватает…
— Знаю… и чертовски хочется к вам, да нельзя: Штерн приказал… открыть… Документ у него важный…