Баронесса роняет трубку и опускается на стул. Она ничего не понимает. Только в глазах застыл немой испуг. И мысль:
— Как она могла…
А сердце колючими тисками сжимает уязвленное самолюбие!
— Она, баронесса Глинская, ошиблась…
5. Снова документ
А через два дня вечером Грач хохочет, слушая рассказ Штерна:
— Хо-хо-хо! ай да Либкнехт! Здорово! Ты, значит, их как зайцев бил… Ну, а мы япошек, как куропаток, подстреливали. Твои по полю прыгали, а наши из окон летали. Да, чорт возьми! хотел бы я знать, что сейчас во Владивостоке творится.
— А вот погоди — говорит Ефим — поправлюсь окончательно и поеду во Владивосток, а, когда вернусь обратно, для тебя специально доклад приготовлю.
— А ты что?.. Опять за своей маской гоняться хочешь?
— Вестимо. Что ж мне, спасовать что ли?
— Ой, брат!.. Смотри… Выловишь пулю. Да уж теперь не в плечо, а в лоб.
— Ну, в лоб, так в лоб… А уж я, во что бы то ни стало, узнаю, кто он такой.
— Узнаете, узнаете… непременно узнаете. Если хотите, я даже представиться могу: Андрей Дроздов.
Все оборачиваются, глядят удивленно.
На пороге, только что открыв дверь, стоит маска. Из-за его плеча выглядывает, улыбаясь, Ольга. А за ней еще какой-то высокий человек в австрийской тужурке.
Ольга, смеясь, представляет Дроздова и рассказывает, как Ольга-маленькая узнала его.
У Ефима рот, как деревенский калач. Он еле-еле приходит в себя.
— Так… за что же вы меня продырявили?
— Да кто ж вас знал, товарищ? За мной ведь все следят… И японцы тоже, хотя я и считаюсь у них на службе. Я вас за японского шпика и принял.
— Благодарю.
— Не стоит.
Все смеются.
Человек в австрийской тужурке подходит к Дроздову.
— Ну, Андрей, давай скорее… Мне, брат, некогда.
— Ах, да!.. Сейчас, сейчас. Это мой товарищ Семен Орлов — сотрудник ВЧК, сейчас он едет в Москву. Я с ним хочу отправить наш документ.
Все с любопытством посматривают на Орлова.
— Как же вы, товарищ, поедете? — интересуется Штерн.
— Сначала морем… А потом через финляндскую границу. Я вот и тороплюсь попасть на пароход. Ну, где же ваш документ?
— Да, да! — обращается Дроздов к Ефиму — давайте-ка вашу половину. У нас останутся копии. Я со своей половины снял… А вы?
— Еще бы! — отвечает Ефим, вытаскивая бумагу — вот она… А вот и подлинник.
— Все подвигаются к столу. Маска аккуратно складывает половинки. Разорванные буквы совпадают точно.
— Ха-ха!.. Есть!
Читают…
— Однако, что же это? — говорит Ефим — фразы-то как фразы, а все-таки чепуха какая-то.
Маска смеется:
— Это шифр. Я даже знаю, какой. Можно расшифровать. Шифр, правда, сложный… Часов восемь на такую бумагу потратить надо.
— Ну, мне некогда, — заявляет Семен. — Вы уж тут по копии разберетесь… А мне давай подлинник… Я поеду. Какой шифр-то?
— 8 Б. Н.
— Вы будете информировать Москву о нашем положении? — спрашивает Штерн.
— Да!.. Я получаю задание от Ревкома во Владивостоке. Сведения у меня полные.
— Ну, отлично.
Штерн дает Орлову пропуск. Все выходят на крыльцо.
— Передайте, товарищ, привет Москве. Скажите, что мы скоро поднесем ей Дальний Восток.
— Скажу, товарищи, скажу. Желаю вам всего хорошего.
Орлов прыгает в седло и быстро исчезает в ночи.
6. Поквитались
— Ну, давайте расшифровывать… — торопит Ефим маску.
— Подожди, Ефим! — говорит Штерн. — Ребята, наверно, проголодались. Давайте сначала поужинаем.
— Я ничего не имею против, — говорит маска.
— А я — с удовольствием, — заявляет Ольга.
После ужина Дроздов раскладывает документ.
Подвигают лампу. Под лампой подставка — жестяная банка из-под кофе.
Андрей диктует Ольге, и она записывает расшифрованные слова.
Все теснятся к столу, внимательно следя за работой.
Ефим, чтоб лучше видеть, забрался с коленями на табурет и, облокотившись на стол, так и тянется к документу.
Вот перевели две фразы.
— Ого! вот так номер! — вырывается у Ефима — здорово! Ну-ка, дальше.
От волнения Ефим ерзает на табурете. Вдруг табурет подвертывается под ним и падает на пол. Ефим грудью тычется в стол и, взмахнув от неожиданности рукой, задевает лампу.
— Дзинь! — разбивается стеклянная лампа, падая на стол.
Керосин брызжет во все стороны, заливает бумаги, рукава Дроздова и — ппафф! — вспыхивает от горящего фитиля. Огонь разливается по столу.
Бумаги в пламени.
Дроздов, растерявшись, хочет потушить документ руками и тычет их в огонь. Облитые керосином рукава вспыхивают.
— Ай-яй! — кричит он от боли и начинает махать руками, как факелами. Пришедшие в себя зрители бросаются к Дроздову. Штерн срывает с постели одеяло и кутает руки Андрея.
Потом это же одеяло бросает на стол.
Огонь тухнет.
Успокаиваются. Ольга мажет салом и перевязывает обожженные руки Андрея.
Документ сгорел.
— Эх, дьявол! — досадует Дроздов. — Товарищ Штерн, давайте пропуск. Я еду.
— Куда?.. С больными-то руками, — протестует Ольга.
— Все равно. Медлить нельзя… Быть-может, я успею догнать Семена во Владивостоке и снять с документа копию. Эх, дьявол! Почему мы не догадались снять несколько копий?
Ефим, понурив голову, сидит в стороне, как побитая собака. Вина пожара на нем.
Взглянув в его сторону, Дроздов приходит в веселое настроение и смеется…
— Товарищ Ефим! Теперь мы с вами квиты.
Глава 21-ая
ЗУБОВНЫЙ СКРЕЖЕТ
1. Желтый решает
— Хар-тьфу!
Таро тихонько трет носок правой ноги о голенище левой. О-ой по ошибке попал ему на сапог.
О-ой не видит. Глаза генерала налились кровью. Из глаз во все стороны — иголки и змеи.
— Продолжайте!
Таро продолжает…
— Спастись не удалось ни одному. Все триста погибли в пламени.
О-ой хрипит и сжимает кулаки…
— Мерзавцы!.. Негодяи!.. Барсучье отродье!.. Змеи проклятые!.. Они кусаются из-за кочек. Хорошо… Я им покажу. Довольно медлить. Они у меня узнают, как нападать на японские гарнизоны. Это проклятое мужичье, эти русские собаки… Они не понимают доброго отношения… Отлично. Теперь они у меня так завоют, так завоют… Хар-тьфу! Генерал стучит кулаком и скрипит зубами…
— Таро!
— Я.
— Мы начинаем наступление.
— Слушаюсь.
— Разработать план.
— Слушаюсь.
— Если нужно, я брошу в тайгу не одну дивизию… Я задушу партизанскую змею… Я оторву ей голову… Хар-тьфу! Таро!
— Я!
— Завтра собери совет оперативного штаба.
— Слушаюсь.
— Чтоб через три дня был готов план.
— Слушаюсь.
Таро уходит. Генерал О-ой подходит к окну. Опираясь руками в косяки, генерал крестом рисуется на фоне неба. По улице с песнями проходит рота белых солдат.
— Идиоты! — думает О-ой, — вы не можете справиться с красными… Хорошо… Справлюсь я. А потом и вас в шею.
А солдаты поют:
2. Желтый подготовляет
Редеет кипа бумаг в руках Таро. На столе лежат грудой прочтенные листы.
Десять японских генералов исчиркали заметками свои блокноты.
Второе заседание совета оперативного штаба приходит к концу.
Таро дочитывает резюме доклада…
— «…Только таким образом можно начать и провести широкое наступление и захват тайги.
Должен сказать, что почти все стратегические моменты намечены самим командующим, и только развиты мною. По мысли генерала О-ой, разработано, как фронтовое движение от Сучана и Никольск-Уссурийска, так и обходное, по Спасскому тракту, с фланговыми ударами в Имано-Спасском районе.