А в туман и в свист ветра и сирен равномерно…
Бууммм… — выстрелы пушки с миноносца. И все по вокзалу.
А там, — стягиваются все отряды, делаются последние приготовления.
Семеновский и калмыковский броневики, почуяв опасность близкого соседства вооруженных грузчиков, под утро ушли со станции. Гайдовцы их не успели захватить и обезоружить.
Но Розанов не дремлет. Он тоже стягивает свои силы, группируя их по Алеутской и Светланской.
Всю ночь с американского крейсера «Бруклин» производили высадку десанта. К утру она была закончена. А потом, когда две цепи — японцев и американцев, — полукольцом охватили район восстания, оставив свободный выход в ноябрьскую полуобледенелую бухту — начальник штаба Гайды, Солодовников, отдал приказ выступать.
Только гайдовцы развернулись внизу по вокзальным путям, а Балашев вверху стал выводить батальоны с вокзала, торопясь ликвидировать пробку, образовавшуюся по лестницам и коридорам…
Вдруг, — совсем близко, вот тут, со всех сторон зачакало: та-та-та-та-та-та-та… Тарррр… — и залились многочисленные пулеметы.
Снизу, — по путям двигалась навстречу гайдовцам унтер-офицерская школа с Русского Острова, — прекрасно обученная и хорошо вооруженная американскими автоматами.
Сверху — на вокзал был брошен егерский полк…
И началось…
В гайдовском поезде переполох… — Куда-то скрылись эсэры… Неизвестно где Солодовников…
Уже стемнело…
В поезд вбегает Балашев.
— Бой проигран!.. Кольцо розановцев уже совсем сомкнулось… Мы окружены… За розановцами — японские и американские цепи… — Его шинель изорвана, фуражка в нескольких местах прострелена.
— Ну? — Гайда надевает шинель.
— Есть только один путь — сделать попытку прорваться внизу у порта через добровольный флот, через сад, на Светланскую, а там — через горы… в тайгу…
Гайда поморщился.
— А на Эгершельд?..
— Поздно — мешок: там уже грузчики пытались — американские пулеметы…
И Гайда ушел в цепь…
— Урраа!.. — кинулись в атаку гайдовцы через колючую проволоку заборов, через портовый дренаж.
— Урраа!..
Ночью, — прямо на трескотню пулеметов. И вот, когда уже начали отступать унтера и гардемарины — белыми метлами шаркнули прожектора «Микасо» и «Бруклина» и белым пологом накрыли цепи гайдовцев…
Та-та-та-та-та… таррр… — застрочили в упор пулеметы розановцев.
— Уррраа!.. — прямо на пули…
А грузчики в это время дерутся на Эгершельде, прорываясь к бухте.
Но кольцо и там замкнулось у моря. Оставлен свободный путь только в бухту…
Попробовали:
— Урраа!.. — с криками ворвались на пароход. Завладели.
— Выбирай якорь!.. — кто-то кричит, — уйдем в море… Но и туда снопами полос прожектора и — бууммм…
Жжжжжии — жжах… бахх… зззии… — прямо по рубке: смело несколько человек.
Перебежками по одному с трапа к бухте на лед. А в белом тумане: та-та-та… так-так… — немногим удается перебежать живыми.
Многие скошены пулеметами, падают вниз на лед и тонут…
А навстречу…
Урраа!.. — уже несется оттуда все ближе и ближе: смыкается кольцо…
— … Эх!.. Дьяволы… провокаторы… стратеги… — кряхтя лезет под вагон Баев. За ним несколько грузчиков тоже. Отстреливаются. Последний:
— Надо тикать, пока не поздно…
Дзанн! — по рельсе и рикошетом ему в живот.
Поздно — свалился, смолк…
Чок-чок…
— А а!.. Сволочи!.. — Баев нагнулся, рвет рукав и начинает обматывать руку: пониже локтя — кровь… Ну-ка, ребята, подержи винтовку…
Несколько грузчиков помогают ему, а потом все ползком, ползком под вагонами во тьму, наугад… что будет…
В вокзале шел бой в рукопашную гранатами и в штыковую…
Теперь — кончен.
Гирляндами висят по лестницам, балюстрадам, нишам готических окон — гайдовцы. Как дичь, набитая розановцами.
Задохлись — не вышли…
Кучами трупы навалены на вокзале и по путям… Трупы…
— Разрешите вас поздравить, господин генерал, с победой!.. — Таро чокается бокалом с Розановым.
— И с легкой победой… — добавляет майор Джонсон, начальник американской контрразведки.
— Да-а!.. — Розанов уже пьян. Он сплевывает и мычит что-то себе под нос.
Тайфун стихает.
Хлопьями ложится на трупы снег.
Ночь.
Кой-где — выстрелы: это гардемарины достреливают раненых пленных.
Совсем ночь. И караульные костры по улицам: американские и японские патрули возле них.
Консульский корпус ложится спать спокойно: локализация восстания вполне удалась.
Как по нотам.
5. Белый флаг
«…Иногда настроение отчаяния овладевает массами или группами после крупного поражения в классовой борьбе».
И над городом навис ужас.
По ночам с окраин — рабочих слободок, Гнилого Угла, с Эгершельда — прокрадывались к вокзалу тени, раскапывали из-под снега трупы и растаскивали к себе, а потом хоронили…
Шепотом разговаривали женщины по слободкам рабочих.
Не дымились фабрики и заводы — рабочие не работали.
По городу ползли страшные зловещие слухи.
Трупы, покрытые снегом, не убирались…
Кой-где из кучи торчала рука и засыпанная снегом точно махала белым флагом — флагом мира…
И трепетал ужас в сердцах…
А с Нагорной у «Бастилии» раздавались залпы — это расстреливали восставших…
Глава 29-ая
ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ
1. Розановская бастилия
Поодаль от центра города темно-зеленый фасад какого-то массивного здания. Еще недавно в стенах его бегали и резвились коммерсанты. Не те, кто товарами промышляет (те не резвятся), но попросту ученики коммерческого училища. Здание было училищем и стены его внушали страх только первоклассникам.
…Нынче и старые, и молодые, и давно позабывшие свои ученические годы с опаской поглядывают в сторону мрачного здания…
