— А вы знаете, где она теперь? — спрашивает он.
— Нет.
— А я имею сведения.
— Где же?
— Она уехала на санитарном поезде № 8. Этот поезд попал в Благовещенске к большевикам. Значит, она там.
— У большевиков?.. Жаль, — хмурится атаман.
Маша глядит подозрительно.
А на следующий день Маша принимает в своем будуаре какого-то низенького белобрысого человечка. Он в штатском.
— Поручик! Ты не раз служил мне, — говорит Маша: — надеюсь, что и это поручение ты выполнишь с успехом. Получишь немало. Понял?
— Еще бы.
— Ну, смотри… Чтоб дело было сделано. Действуй, как тебе будет удобней… Или выдай ее большевикам, или сам укокошь.
— Положитесь, — жива не будет.
— Ну то-то… Вот тебе на дорогу… Потом получишь остальное.
— Царица!..
Поручик целует руку Маше.
— …А как же я?.. Неужели так и уеду?..
— А что?
— В последний раз мы с вами…
— А, вот что! Ну, и мерзавчик ты. Ну, ладно… Приходи часов в 11: атамана не будет.
— Царица!
И еще раз целует руку поручик.
Глава 4-ая
САНПОЕЗД № 22
1. На фронт
— Товарищ Штерн, срочная телеграмма! — адъютант Штерна вошел в кабинет.
Штерн, заваленный работой, углубился в проекты, приказы и дислокации войск реорганизующейся партизанской массы Приморья.
— Да, телеграмма?
Взял. Распечатал. Прочел. К адъютанту:
— Вызовите сейчас же Снегуровского в оперативный совет.
— Слушаюсь! — адъютант вышел. Штерн опять к своей работе.
Через час Снегуровский — легкий, в спортсменской шапочке, совсем не военный внешне, шумно врывается к Штерну.
— Александр! Что?
Тот улыбнулся, товарищески, приветливо потянул руку Николая, усадил: не торопись, дескать… И звучным и мягким голосом ровно и близко заговорил. Заговорил так, как только он один умел разговаривать с товарищами по большой, сложной и ответственной работе.
— Видишь ли… Район тебя требует. Вернее, та группа партизанских отрядов, которой ты командовал в прошлом году во время повстанчества.
— Ну, к ним я поеду…
— В том-то и дело, что придется не к ним, а дальше — на Иман… Этот район подчинен Спасску, но там действует стихия девятнадцатого года… Нужно ее организовать…
— Я там тоже чужой!
— Но они все-таки тебя знают… больше других… Поезжай — бери командование, а позднее — освобожусь — я приеду сам: поговорю сними… А потом там еще и фронт надвигается: Калмыков прорывается на Гродеково… Значит, кончено?
— Кончено! — Снегуровский любит Штерна, с ним он не спорит. Только улыбнулся и повторил снова: — Кончено!..
— Когда можешь выехать?
— Ну, завтра…
— Нет, сегодня — можешь?
Снегуровский весело, прямо в глаза смотрит Штерну, вскидывает руку к своей спортивной шапочке, четко отрубает:
— Слушаю, товарищ Штерн! — и так же быстро и шумно вылетел из Военного Совета.
Адъютанту Совета на-ходу бросил:
— Приготовьте: приказ, документы, деньги. Выезжаю сегодня ночным, район…
А ночью Снегуровский выехал в район — принимать иманский гарнизон — стихию партизанских отрядов Имано-Вакской долины. С ним — адъютантом едет Андрей Попов. По дороге, в Спасске, из гарнизона он берет с собой своих неразлучных ординарцев и боевых товарищей: Борисова старшего и Солодкого.
2. Двойник Розанова
Уже темно. Вечер. Из здания японского штаба выходит фигура в бобровой шубе с высоко поднятым воротником. Фигура направляется к единственному стоящему в углу извозчику и коротко говорит:
— Поезжай.
— Занят, барин.
— Не разговаривать! Поезжай!
Извозчик поворачивается и пытливо всматривается в лицо седока. Широкая улыбка расплывается по его лицу.
— Ты чего смотришь?
— Да уж так. Седок вы сердитый. Не на вокзал ли прикажете?
— На вокзал… а тебе что?
— Да так, ничего. Я только вижу, торопитесь.
— Ну, не разговаривай! Живо!
Лошадка бежит рысью вниз по Алеутской, но в противоположную от вокзала сторону.
— Ты куда везешь? — подскакивает седок.
— На вокзал, ваше превосходительство! Хе-хе, тут ближе, — смеется извозчик и заворачивает в какой-то темный переулок.
— Стой, куда ты! Стой! — Седок хватает извозчика за воротник, но в тот же момент чувствует, как сзади с обеих сторон схватывают его под руки.
— Потише, генерал, потише. Ишь переоделся как. Ну, нас-то не надуешь. Нам-то твоя рожа знакома.