— Простите, что побеспокоил вас. Я разыскиваю своего двоюродного брата, и мне передавали, что он подобран вашим поездом. Скажите, он еще жив?
— Нет, он скончался в тот же день.
— Это ужасно! Могу я его еще увидеть?
— Нет. Сегодня утром его похоронили.
Молодой человек заметно волнуется.
— И… и… он ничего не оставил?.. В карманах…
— Пустые, за исключением нескольких документов.
— Надеюсь, вы мне их передадите?
— Да, если вы объясните, кто был ваш брат.
Молодой человек мнется:
— Кем был мой брат? Ну, обыкновенный служащий… исполнял различные поручения…
— Чем же вы объясните нахождение в его карманах документов с разными фамилиями?
— Как? Несколько? — с живейшим интересом восклицает молодой человек. — Покажите, пожалуйста.
— Нет, уж я вам ничего не покажу, — строго отвечает Светлов. — А вот вас попрошу сказать, кто вы такой?
— Вы, меня?
— Да, да, предъявите ваши документы.
Нехотя вытаскивает молодой человек бумажник и с досадой бросает:
— Ну, уж так и быть, я вам скажу. Я — Сандорский, сыщик. А этот незнакомец — преступник, за которым я следил.
— Хорошо, вы сыщик, но кем вы посланы?
— Японским командованием, — с достоинством отвечает Сандорский.
— О, это меняет дело; нам придется вас задержать, пока я выясню некоторые детали. Кстати, здесь и командующий фронтом — я ему сообщу о вас…
И уже бесцеремонно, проходя мимо сыщика, Светлов запирает дверь коридора и возвращается в купе.
Снегуровский и Буцков с удивлением выслушивают сообщение доктора Светлова.
— Задержать его обязательно! — говорит Буцков. — А то теперь шпион на шпионе. Нельзя выпускать из рук такую нить.
— Да, задержите! А вы там доложите о нем в Военсовете, — решает Снегуровский. А потом к Светлову: — Покажите-ка, доктор, бумажки, найденные у незнакомца.
— Пожалуйста, возьмите их. Они мне не нужны. И Светлов передает Снегуровскому найденные у незнакомца бумажки.
— Разные документы… Ну, это дело известное, — говорит Снегуровский, рассматривая их. — Типичный шпион. Но вот, что могло бы значить это объявление? Не может быть, чтобы оно было вырезано с целью покупки дамских вещей. И затем этот план каких-то улиц…
Буцков близко наклонился к плану. Вдруг хватает Снегуровского за руку.
— Бьюсь об заклад, что это план одного из кварталов Токио, а этот квадратик — дворец императора. Интересно, почему в него вставлен крестик.
— Да, это становится интересным, — замечает Светлов.
— Тут, по-видимому, что-то кроется.
— Скажите, чтобы привели сюда этого шпиона- сыщика, — распоряжается Снегуровский.
— Он тут.
— Впустите.
Входит Сандорский.
— Не объясните ли вы нам, за каким преступником вы гонитесь? — спрашивает его Снегуровский.
— Я не могу разбалтывать доверенную мне тайну.
— Как хотите. Если вам так приятно пребывание у нас, мы вас немного задержим, пока выясним это дело.
— Я требую, чтобы вы отпустили меня немедленно, — возмущенным голосом заявляет Сандорский. — Вы ответите перед японским командованием…
— Ха-ха-ха! — смеются присутствующие. — Мы дадим вам уютное место подумать о наших отношениях… с японским командованием.
Глава 5-ая
ПОГОНЯ
1. Лётом
— …и Вредного тоже…
— А, чорт! Ну, дальше! — И командир отдельной бригады Снегуровский встал из-за стола и подошел к карте. — Ну?..
— …Он сам виноват — не дождался нас, повел наступление один. Ну, и Калмыков его растрепал. А потом поодиночке перебил и остальных — Иванова и Шевчука с его тунгусским полком.
— И его?
— Да, теперь он как волк за ним по пятам идет, боится близко подойти — только зубами щелкает.
— А Балашов?
— Он хотел с вами договориться насчет объединения командования. А сейчас занят переорганизацией партизанских отрядов в Хабаровске.
— Как с японцами у него?
— Разговаривают по обыкновению…
— A-а, сволочи — дали Калмыкову уйти…
Командир бригады смотрит на карту.
— А что Мелавин говорит?.. Наша разведка что сообщает? Где сейчас Калмыков?
— Станицу Видную проходит. Мелавин, согласно вашего плана, разомкнул кольцо и движется флангами. Ждет дальнейших распоряжений. Калмыков все время держится берегом Уссури, идет по станицам.
— Что пленные говорят?
— Думает пробраться в Китай…
— Но где? — командир полка Ярошенко не выдержал.
Адъютант бригадного, посланный определить положение фронта, улыбнулся.
— Трудно сказать…
— Чего там говорить? Мы его должны остановить скорее. Немедленно. Иначе он наши слабые гарнизоны расщелкает, а потом уйдет на китайскую сторону — лови.
Комбриг подумал.
— Товарищ Ярошенко, берите свой полк, грузите — и сейчас же на фронт.
— Есть, товарищ Снегуровский!
Кругом марш — и вышел.
— Товарищ бригадный, вас начальник района вызывает, — из соседней комнаты штаба телеграфист.
…Тар-та-та-та. Тар-та-та-та-та-а… Как фронт?.. — идет по ленте.
…Скверно. Выезжаю ночью сам. Сговорись с Андреевым — пусть вышлет в мое распоряжение кавалерийский полк.
…Сговорюсь. Силы Калмыкова? Как он двигается?…Дикая дивизия. Идет все время рекой. Боюсь, что свернет на китайскую сторону. Партизанские части растрепаны. Разведка скверная. Высылай авиа-отряд.
…Хорошо. Я к твоей бригаде прикомандирую группу Найденова…
…Позови его к аппарату — я с ним лично договорюсь…Идет. Информируй чаше с фронта. Я тебе посылаю еще коммунистический отряд и полк Борисова. Калмыкова надо захватить живым.
По лицу комбрига тень. Он думает: «Живым? этого зверя! Ну, нет…». А телеграфисту передал:
…Там будет видно. Ну, пока. Жду Найденова…
Пока.
Не отрываясь от карты, вот уже час как сидит комбриг.
Изучает ее. Его адъютант Семенов делает пометки в блокноте, согласно указаний комбрига. Начальник его штаба разрабатывает дислокацию переброски войск на фронт.
В штабе холодно, и за окном февральская пурга.
Большая станция Иман, Уссурийской железной дороги, вся в снегу. Имано-Вакская долина лежит глубоко, закопавшись в сугробы.
«…Как-то подтянем фураж из сопок? Больно глубок снег, — думает комбриг, отвернувшись от карты к окну, ледяной корой обращенному в долину. — Как-то наши ребята выдержат такой мороз? Полураздеты… разуты. Ну… да ничего — недаром они партизаны… не привыкать…».
Станция Иман. Кабинет дежурного по станции.
— Ду-у…ду… ду-у-у, — гудит фонопор. Дежурный вызывает станцию Евгеньевку.
— Ду-уу… ду, — оттуда.
— Товарищ бригадный! можете говорить.
Снегуровский берет трубку фонопора.
— Кто у аппарата?
— …Я, начальник авиа-группы. Командируюсь в ваше распоряжение. Жду приказаний.
— Товарищ Найденов! Нужно немедленно переброситься вам с аппаратами на фронт. Место — станция Розенгардовка. Как можете скоро?
— …Придется разобрать аппараты. Погрузить… Завтра к вечеру будем на месте…
— Долго. Нельзя так. Можно ли перелететь к фронту всеми аппаратами сразу?
— …Лётом? Всей группой?
— Да.
— …Слушаюсь!
2. На аэро
Снегуровский уже на фронте и принял общее командование.
— Вот, товарищ Найденов, вам карта. А вот и задание: Калмыков с отрядом вышел из Хабаровска 5 февраля и двигается сейчас по долине реки Уссури, вверх, на нас… Идет то нашей стороной, то китайской.
Снегуровский остановился и пытливо взглянул на летчика.
— Товарищ, дело серьезное. Я уверен, что Калмыков теперь свернет в Китай и пойдет сопками. Нам нужно там где-нибудь его перехватить. Ваша задача разыскать его и определить направление. В вашем распоряжении только один сегодняшний день.