Человек двадцать пленников в длинных белых рубахах были привязаны к толстому бревну. Их подгоняли плетьми всадники в пестрых халатах, сидящие на низкорослых мохнатых лошаденках. Как их зовут? Хазары, половцы, кипчаки? Сразу в памяти всплыла масса диковинных словечек, слышанных мимоходом: полон, ясак, баскак. И новый приступ гнева охватил Санечку, когда он увидел, как плеть опустилась на плечи девушки. Уже не раздумывая, он порывисто нахлобучил шлем, поднял щит, перехватил копье наперевес и шпорами послал Грома в галоп. Против обыкновения конь протестовать не стал.
Заметив незнакомого рыцаря, налетчики сначала никак не отреагировали и продолжали деловито хлопотать вокруг пленников. Но Санечка мчался на них, как пушечное ядро, и потому один, похоже главарь, двинулся ему навстречу, приветственно поднимая руку, на которой болталась плеть. Именно вид этой плети окончательно унес остатки разума и осмотрительности. Багровая пелена застлала глаза Санечке, и он еще раз поддал Грому шпорами. В самый последний момент предводитель степняков сообразил, что Санечка не питает мирных намерений, как ему показалось сначала. Он тоже вскинул щит и выставил копье, украшенное конским хвостом. Но напор огромной лошади, скачущей под уклон, и закованного в железо всадника был страшен. Санечка буквально смял своего противника, точно бумажную фигурку. Только лязг наконечника копья о щит — и враг пропал. Но здесь Санечке пришлось убедиться, что конный бой — наука более сложная, чем ему представлялось раньше. Навыки незнакомого рыцаря передались новоявленному Баярду не полностью. Тяжеленное копье легкой птичкой порхнуло из руки и улетело. Обезоруженный Санечка направил Грома на следующего противника. Степняк выхватил кривую саблю, истошно вереща, замахнулся… Но лезвие безвредно скрежетнуло по стальному эполету, Гром ударил плечом низенькую лошаденку, та пискнула, и еще одним неприятелем стало меньше.
Санечка повернул коня навстречу оставшимся противникам — их было четверо. Теперь степняки поняли, что бой неизбежен, хотя Санечку не оставляло смутное ощущение, будто по какой-то неведомой причине они видели в нем союзника. Степняки бросили пленников, выхватили сабли и начали приближаться к ожидающему Санечке с двух сторон. Он зло усмехнулся, сорвал с луки тяжелый топор и сам бросился в атаку. Сабля царапнула по шлему, сорвалась и больно ударила по плечу. Но под ударом Санечкиной секиры с треском разлетелся на куски круглый деревянный щит, и еще один противник рухнул наземь.
— Что ты делаешь?! — крикнул один из степняков. К своему изумлению Санечка его понял.
— Сейчас увидишь, — справившись с секундным замешательством, посулил он, поднимая секиру. Гром, уже не дожидаясь команды всадника, самостоятельно двинулся на степняков.
— Слуга Красного Колокола, твой господин не одобрит вмешательства в чужие дела! — выкрикнул воин со шрамом на правой скуле.
Снова короткая стычка, звон и лязг железа, и перед Санечкой остались только двое противников. Он сам удивился собственному проворству.
— Рыцарь Льва, опомнись! — завопил тот же степняк, старательно прячась за спину товарища, тоже не горевшего желанием продолжать бой. — Неужели ты не слышишь, как звонят Колокола?!
— Слышу, — Санечка угрожающе покачал топором, а потом вдруг сильно швырнул его. Коротко свистнув, тяжелое лезвие рассекло легкий шлем и повергло пятого противника.
Издали донесся призрачный перезвон колоколов. Санечке померещилось, что какие-то невидимые веревки связывают ему руки. Он рявкнул, рванулся, освобождаясь от колдовских пут, и выхватил меч. Мотнул головой, чтобы стряхнуть текущий прямо в глаза пот, и не увидел последнего противника. Степняк, бешено нахлестывая лошаденку, удирал во весь опор. Преследовать его Санечка не стал — утомленному Грому новая скачка была явно не по силам.
— Желтый Колокол отомстит тебе! — крикнул на прощание степняк. — Я запомнил тебя и все донесу Ослепительному!
Вместо ответа Санечка молча погрозил ему мечом, и степняк пропал, только пыль вдали заклубилась. Санечка одобрительно потрепал Грома по шее.
— Ты сегодня просто молодец. Без твой помощи я не справился бы.
Гром радостно заржал.
Санечка спрыгнул на землю, бросил щит, шлем и подошел к пленникам. Он поразился, увидев, с каким испугом те смотрят на него.
— Не бойтесь! — Санечка помахал им левой рукой, примериваясь, как лучше разрубить веревки. — Сейчас все будет в порядке, я освобожу вас.
И страшно поразился, когда пленники повалились на колени, что-то крича наперебой.
— Тихо! — гаркнул он. — Я ничего не понимаю, когда вы вопите все разом. Говорите по очереди. Вот ты, — он ткнул мечом в плотного чернобородого мужика.
Тот, не вставая с колен, начал истово кланяться и пробормотал:
— Если тебе нужна кровь, убей меня одного, но пощади остальных. Деревня все равно погибла, оставь хоть память о ней, слуга Красного Колокола. Лишь Голубому дано лить слезы горя.
— С чего ты взял, что я собираюсь убивать вас? — не понял Санечка. — Не для того я разогнал этих бандитов, чтобы… — Он не закончил, внезапно к горлу подступила дурнота. Опять из-под рыцаря начал выбираться цивилизованный горожанин с его отвращением к насильственной смерти.
— Но ведь сейчас звонят все три колокола.
Санечка отвернулся и его вырвало. Только после этого, бледный, шатающийся, он спросил:
— И что из того?
— Значит, настало время пота, слез и крови.
— Ничего не понимаю. Какое время? Какие слезы? Ведь я освободил вас, так что я, сумасшедший что ли, чтобы вас же и убивать?!
— Но ведь ты слуга Красного Колокола.
— Ничей я не слуга! — взорвался Санечка. — И вообще, ты мне надоел. — Он взмахнул мечом и рассек путы, связывающие пленников. Те, не говоря ни слова, бросились в рассыпную, не обращая внимания на попытки Санечки остановить их. Похоже, они не слишком поверили его словам. Не осталось никого, кто мог бы разъяснить, что же на самом деле здесь происходит. Санечка очень активно вмешался в события, но, видимо, играл не свою роль. Его принимали за другого.
— Ты что-нибудь понимаешь? — обратился он к Грому. Тот явно что-то знал, но только отвернулся с хитрым видом. — И ты туда же… Ладно, я тебе это припомню, — беззлобно пообещал Санечка. Гром лукаво подмигнул. — Негодяй.
Санечка расседлал коня, и Гром с удовольствием начал щипать травку. Интересно, умение обращаться со сложной конской упряжью у него навсегда? Потом гордый победитель отправился на поиски непослушного копья, с чувством воткнул его глубоко в землю под дубом, стоящим в центре небольшой рощицы, свалил небрежной кучей доспехи и с наслаждением растянулся на траве. Нужно как-то осмыслить происшедшее и решить, что делать дальше. В воздухе плыл пряный запах, от которого кружилась голова и глаза сами закрывались…
Сколько Санечка спал — не известно, но только когда он открыл очи, уже смеркалось. Санечка зябко передернул плечами, вечерний холодок заполз под полотняную тунику, не зря он не хотел разоблачаться. На неправдоподобно синем небе, не оскверненном никакими дарами цивилизации, одна за другой проступали колючие звонкие звезды. Санечка тоскливо подумал, что ночлег ему предстоит невеселый — ни крова, ни ужина — и чуть не заскулил от тоски и жалости к самому себе.
— Хоть бы согреться чем-нибудь. Сигаретку хотя бы… — невольно вырвалось у него.
— Как вы мне все надоели, отравители проклятые, — незамедлительно отозвался тонкий скрипучий голосок.
— Кто «вы»? — машинально переспросил Санечка.
— Табакуры, кофепивцы, картошкоеды, — последнее слово было произнесено с таким презрением, что Санечке отчетливо послышалось «людоеды».
— Почему же? — попробовал он поспорить с невидимым собеседником. — Это довольно полезные вещи.
— Никакой пользы! От века люди жили здесь не ведая таковой заразы. И хорошо жили. А как завезли заморские травки, так и началось. Нет, я верно говорю: картоха проклята, кофий двою проклят, табак — трикратно!