Французский парк
Чуть только рассеялась мгла и алые лучи восхода осыпали пурпуром зеленые деревья Французского парка, — тропические цветы в клумбах выпрямились, ожили и заулыбались друг дружке многозначительными, таинственными улыбочками…
Тих и безмолвен пустынный сад. Бархат стриженой зелени нежно ласкает взор. В вышине беззвучно гнутся верхушки деревьев. Звенит, переливается, сверкая изумрудом и рубинами, зеленая вода в пруде, местами покрытом плесенью. Лениво плавают сгнившие черные веточки и корявые отростки, целые островки побуревших листьев, спаянных сине-зеленым мхом. Ветерок над прудом слегка пахнет тиной и сладкими цветами. В синюю даль уходят песчаные аллеи и дорожки. Причудливо раскинулись вокруг багряно-желтые кусты, под ногами шуршат упавшие листья, такие ало-ржавые и сухие, похожие на сгустки засохшей крови. А цветы в клумбах, затаив дыхание, смотрят, слушают и чему-то улыбаются…
По главной аллее входит в сад молодая девушка в черной шляпке с белым пером. Холодные костяные кораллы греются на теплой, мраморной шее, мягко оттеняя грациозную неглубокую ямку над целомудренным вырезом платья. Упругие, чуть-чуть заостренные груди разбросали массу живых складок, сузили стан и округлили, расширили бедра, придав фигуре юной девушки волнующую прелесть девственницы и неуловимое, сдержанное томление сладострастья. Серый светлый шелк, словно паутиной, заткал живое, нагое тело. И, вздрагивая, зовут, манят, поют гимны божественной красоте тепло округленные, стройные, миниатюрные ноги девушки, обутые в серые замшевые туфельки на узеньких, высоких каблуках…
С улицы доносится первый звонок трамвая. По главной аллее спешит, запыхавшись, молоденькая модистка с огромной картонкой в руке. Вдали китайцы метут дорожки сада и утреннее эхо гулко отдает шершавые звуки. Скрипит тележка садовника, в траве визжат механические ножницы, со стороны улицы раздаются гнусавые напевы разносчиков и продавцов.
Встал Шанхай. Ожил Французский парк. Чайные розы раскрыли хрупкие лепестки навстречу ласковому ветерку со стороны Желтого моря. Таинственно шепчутся деревья. Неслышно тянется к солнцу поздняя зеленая травка. Лишь птицы порхают с ветки на ветку и шаловливо приглашают друг дружку:
— Иди сюда… иди сюда… иди сюда-а-а…
Девушка в черной шляпке в белым пером присела на скамью против высокой беседки. В клумбах, как чудесная сказка, манят взор цветы. Алые розы, черные и золотые тюльпаны, желтая ромашка, малиновые колокольцы, голубые васильки, белоснежные хризантемы, терпкие гвоздики, фиалки и зеленый бархат листьев поблескивают на солнце кровавыми капельками росы. Девушка мечтательно оглядывается вокруг, легонько вздыхает и, раскрыв небольшую французскую книжку, аккуратно завернутую в газету, принимается читать, тихо шевеля тонкими, красиво очерченными губами. Углубленная в чтение, она хмурит черные брови, изредка поднимая над книгой большие, детски удивленные серые глаза…
Небо синее-синее. Влажный, освежающий ветерок нежно колышет цветы. Сквозь кружево деревьев виден стильный, игривый угол спортивного клуба. Все явственней и громче доносятся с улицы звоны, гудки и свистки и, изредка, гулко, точно под землею мягко проносятся по асфальту шикарные автомобили.
Появляются китаянки-амы[8] с грудными ребятами в колясочках и степенные, не первой молодости, бонны и гувернантки с детьми, строгие, недоступные, со вставными золотыми зубами во рту… Мелодично шаркают геттами японки, такие мечтательно-грустные и прелестно-безобразные, скуластые и черноглазые, в пестрых кимоно и ярких шелковых оби, сверкая на ветру обнаженными бронзовыми ногами. Индусы в ярких, красочных чалмах сдвигаются тесными группами на скамьях, скаля ослепительно белые зубы на темных лицах с черными, курчавыми бородами. Мимо скамьи, где сидит девушка в черной шляпке, проходит молодой французский офицер с раскрытой газетой в руках. Заметив девушку, он вдруг останавливается, обводит взглядом местность вокруг, будто отыскивая место, где присесть, и несмело направляется к занятой скамье, вежливо приподнимая красную форменную шапочку с золотыми галунами:
— Pardon, mademoiselle, разрешите присесть?..
Девушка тревожно приподымает на него глаза и, глядя в книгу, говорит:
— Пожалуйста!
Молодой офицер садится на край скамьи и украдкой наблюдает за соседкой. Тонкие, хрупкие пальчики нервно ласкают гладкий лист книги. Черные вьющиеся волосы упрямо падают на лоб, оттеняя бледный овал лица и слегка подкрашенные щеки и губы. Прозрачные ноздри прямого, чуть приплюснутого носика учащенно вздымаются и зубы, маленькие, ровные, мелкие, нанизанные, как перлы на ниточке, влажно сверкают, словно снег в голубую, лунную ночь…