— Ну, так как же быть? — задал вопрос Добрый-День.
— По совести сказать — не знаю, — ответил я.
— Но, ведь, делать-то что-нибудь надо, нельзя же пропустить такой случай, — вскипятился вдруг Добрый-День и стал нервно бегать взад и вперед по комнате. — Если мы его пропустим, даже не сообщив никому, то он может совсем удрать, а это, ведь, преступление.
— Это верно, — подтвердил Рубанович. — Надо что-нибудь предпринимать.
Однако, сколько мы не думали, выхода из создавшегося положения не было. Арестовать Колчака не представлялось возможным.
Для этого не было ни сил, ни средств. Имевшиеся в моем распоряжении полтораста человек были слишком слабо вооружены, у части из них не было даже винтовок, а лишь берданки и охотничьи ружья.
Пулеметов же в отряде всего-на-всего был один и тот был с той частью отряда, которая ушла под Нукут.
А на станции Зима, по сведениям, имевшимся в штабе отряда, стоял 4 Кавалерийский полк имени Яна Гуса, три дивизиона кавалерии, один полк пехоты и два бронированных поезда, не считая роты белых, несших охрану пакгаузов и станционных зданий.
Соотношение сил было неравно И когда мы, пробившись битый час над всевозможными предположениями и не приняв ни одного из них, увидали, что нам сделать что-либо не удастся, у всех как-то невольно опустились руки.
— Тогда хоть едем с нами в Зиму, — обратился ко мне Трифонов. — Может быть, что-нибудь придумаем.
— Ладно, — согласился я и, позвав ад'ютанта Соседко[9] и эскадронного командира Угроватова[10], приказал им готовиться в дорогу.
В Зиму мы приехали на рассвете 13 января, при чем, чтобы не быть замеченными чешской охраной на переезде, повернули от села Ухтуя на деревню Чиркино и проселочной дорогой, через кладбище, выехали к станционным зданиям.
Остановились на квартире Трифонова, куда вскоре прибыли все большевики — члены Политического Центра.
Вновь началось совещание и вновь ничего не было придумано, а время, между тем, шло. Со станции прислали записку от чеха-большевика о том, что поезд № 58-бис вышел со станции Куйтун. Нужно было действовать, что-нибудь предпринимать и, вот, в тот момент, когда казалось, что мы бессильны, мне пришла в голову мысль отправиться к начальнику чешского гарнизона, полковнику Ваня, и требовать от него выдачи Колчака.
— Так он тебе и выдаст, — засмеялся Добрый-День. — Он нас за сумасшедших сочтет, а, пожалуй, еще и арестует.
— Попытка не пытка, — ответил я. — А что касается ареста, так это мы увидим.
Мое предложение, несмотря на всю его абсурдность, встретило единогласное одобрение. Один только Добрый-День говорил, что из этого ничего не выйдет.
В три часа дня я, Трифонов, Добрый-День, Угроватов, Уразметов, Соседко и еще один, неизвестный мне, человек вышли из квартиры Трифонова и направились к вагону, стоявшему в тупике около вокзала.
Наше появление на вокзале, вследствие того, что я и мой ад'ютант Соседко были одеты в длинные бурятские шубы с нашитыми на груди широкими красными лентами, на которых было написано «Вся власть советам» и потому, что на наших шапках были нашиты красные треугольники, не говоря уже об оружии, которым мы были увешаны, что называется с головы до ног, вызвало переполох.
Люди с недоумением останавливались. Со всех сторон слышался шепот.
Подойдя к вагону, на дверях которого была прибита дощечка с надписью:
«Начальник Гарнизона
и Комендант станции Зима
Полковник ВАНЯ»,
я постучал.
На стук из вагона вышел чех и, осмотрев нас с головы до ног, спросил:
— Что угодно?
— Мы к полковнику. По делу. От Политического Центра. Доложите. — Сказал Трифонов.
— Сейчас, — кивнул головой чех и скрылся в вагоне.
Ждать пришлось недолго. Не прошло и трех минут, как тот же чех вышел на площадку и жестом пригласил нас внутрь вагона.
В вагоне было полутемно. Горевшая на письменном столе лампа под зеленым абажуром бросала слабый свет на окружающие предметы и, поэтому, когда мы вошли, я не мог различить ничего и, только минуту спустя, увидел стоявшего в углу около стола человека, внимательно рассматривавшего входящих.
— А где полковник? — обернулся Уразметов к сопровождавшему нас чеху.
— Я здесь, — проговорил стоявший в углу человек, входя в полосу света. — Чем могу быть вам полезным?
— Мы от Политического Центра, — обратился к нему Уразметов. — А это, — указал он на меня, — командующий Зиминским Фронтом Красных Войск Новокшонов.