Так вот — эти нодьи Неждан расположил так, чтобы его бивак оказался в своего рода треугольнике. С одной стороны — колючие заросли, с двух других — огонь.
Сделать шалашик он уже не успевал, чтобы укрыться от «пернатых тварей». Поэтому, в ходе лихорадочного обдумывания, вспомнил про одно средство. Нашел ближайший муравейник. Чуток его разворошил. И, наверное, полчаса уже в поздних сумерках давил этих насекомых и мазал получившейся кашицей открытые участки тела.
И о чудо! Комары действительно от него отстали.
Но комары — это полбеды. Жужжат покусывая. Что тут такового? Вполне материальный и реальный противник. А вот воображение… с ним-то что делать?
Всю ночь горячий воздух от костров порождал самые удивительные образы в окружающем лесу. От каких-то натуральных, вроде медведей и волков, до совершенно безумных. Так, например, он разок «увидел» дракона, гадящего у березки. Встряхнул головой — наваждение отпустило. Пару раз наблюдал лешего. Старую, страшную русалку. И даже смешариков, прыгающих с ветки на ветку. Иными словами, спал он еще более «насыщенно», чем там — в полуземлянке. Из-за чего утром голова его натурально гудела. А глаза отлично бы подошли для новозеландского танца хака. Чтобы устрашать врагов. Ну и общий настрой был вялый с едва-едва «ворочающимся» сознанием.
Думать не хотелось.
Тревожиться не хотелось.
Ну… или скорее не получалось из-за этакого перегорания.
Он даже не стал после пробуждения проверять следы в лесу, списав эти все свое бурное воображение.
И дело пошло.
Серьезно. Хорошо. Добротно.
Как только он перестал отвлекаться на все лишнее, сразу начал замечать интересующие его камешки. Словно бы в его мозгу что-то переключилось, и он психологически принял ситуацию, в которую попал. Заодно дав волю той части своей личности, которая досталась от старого, местного Неждана. Он-то к подобным опасностям относился совсем иначе…
Глава 4
166, июнь, 11
— Ну, здравствуй, плотина-американец. — произнес Неждан, разглядывая бобра.
Тот сидел у пенька и пялился на человека.
Неждан же присматривался к тем деревьям, которые этот грызун-переросток уже свалил. Даже с хорошим стальным топором столько срубить — много дней работы. Отчего в голове Неждана начали появляться яркие и сочные мысли, связанные с экспроприацией и реквизицией. Ну а что? Как там говорилось? Хороший… плохой… главное, у кого ружье.
Ружья у Неждана, правда, не имелось к его величайшему сожалению. Однако бобер, видимо, что-то неладное почувствовал. Вон — хвостом застучал по земле. Да и вообще — начал вести себя странно и довольно агрессивно. Так что Неждан опешил от неожиданной реакции животного. Вот если бы его удалось спугнуть — тогда да. Просто бы забрал этот поваленный им лес и все. А тут…
Раньше он с этими любителями целлюлозы не сталкивался, но слышал и не раз о том, как бобры наносили увечья и даже убивали неосторожных людей. Зубы-то у них — ого-го.
Уходить же этот мохнатый деятель не собирался.
Поэтому чуть помедлив, Неждан поднял несколько комьев земли и кинул их в него. Но тот лишь сильнее захлопал хвостом и укрылся за пеньком. Не уходя. И словно бы выманивания человека на сближение, недобро на него поглядывая.
Неждан не повелся.
Копьем можно и промахнуться. Непривычен он к нему. Да и вообще — не так уж сильно прямо сейчас ему требовались именно эти деревья. За ними можно было прийти и завтра, и послезавтра. Подготовившись. Хотя бы тех же камней набрав полные… хм… полную корзинку, сделав еще и пращу на палке[13], чтобы проверить ее в деле…
А вообще, его снова посетила мысль, что ему карманов остро не хватало. Прямо вот отчаянно.
Как местные без них обходились — загадка.
Там, в XXI веке, он много раз слышал о том, что платяная вошь появилась примерно сто тысяч лет тому назад. Жила эта мелкая мерзость только на одежде, что позволяет, в свою очередь, определить, когда та появилась. Карманы же стали более-менее распространенными лишь в XVII веке[14]. В Европе.
— Прогресс неумолим… — тяжело вздохнул Неждан, припомнив эту историю.
А потом ему в голову начали приходить воспоминания в духе «предки были не дураки» и так далее. Порождая лишь горькую усмешку. Здесь и сейчас отчетливо ощущалось, что предки были такими же, как и их потомки. Плюс-минус. С поправкой на иной уровень кругозора и образования, да еще регулярный голод, который невероятно отуплял, не хуже изнуряющего физического труда.
13
Праща на палке. Здесь имеет в виду фустибол — одно из позднеантичных изобретений. Праща крепилась на палке, что позволяло не только увеличивать рычаг, но и резко поднимать удобству и простоту контроля. А значит, и имел ниже порог освоения.
14
Хотя карманы появились раньше — в средние века. Но только с XV века начали мало-мало расширять бытование.