Валентина Петровна продиктовала дочери номер телефона, потом по буквам назвала имя и фамилию человека, к которому им предстояло обратиться.
– Скажите ему, что вы от Виталия Игоревича, что он его лечащий врач. Пусть Денис скажет, так будет лучше. Все-таки мужчины легче находят общий язык.
– А кто этот Эдуард? – не поняла Катя. – Он историк или кто?
– У него вроде бы антикварный магазин. Занимается этим делом уже очень давно. Думаю, во всяком старье такие люди хоть как-то разбираются. Может быть, и расскажет что-то о вашей бесценной находке.
– Спасибо, мам.
– Да не за что. Расскажи потом, как сходили.
Катя отложила телефон и посмотрела на квадратный лоскут ткани, лежавший перед ней на столе. Валентина Петровна успела вернуть его дочери, так и не решившись лично посетить антиквара.
Катя уже сто раз успела исследовать платок, измерить длину каждой стороны линейкой и сосчитать жемчужины. Поиски в интернете ничего нового не принесли, и предложение матери воспользоваться связями ее коллег пришлось как нельзя кстати. Только вот за консультацию антиквару, наверное, придется заплатить, но это ничего. Пару тысяч за то, чтобы увидеть свет в конце тоннеля, отдать не жалко.
Глава 4
Англия. Лондон. Февраль 1554 года
Когда бесстрастный пушечный выстрел сообщил Лондону и его жителям о том, что злобный враг, решивший присвоить престол, мертв, Энн сошла с дороги и, остановившись, закрыла глаза. Звук залпа будто бы изо всех сил ударил ее по голове. Она недалеко от входа в Тауэр, а за ее спиной о чем-то негромко переговаривались прохожие, столпившиеся напротив ворот.
– Я бы хотел знать наверняка, что она умерла! – крикнул тощий мужчина, потрясая кулаком.
– Почему нас не пустили посмотреть? – прозвучал женский голос.
– Да ну вас всех в жопу! – заорал какой-то пьяный в сторону гвардейцев, вяло переговаривающихся между собой возле ворот. – О простых людях и не думаете!
Один из гвардейцев всем корпусом развернулся в его сторону.
– Это ты-то человек? – спросил он. – В следующий раз пришлем тебе приглашение с королевской печатью. Какой у тебя адрес? Канава под забором?
Он рассмеялся и повернулся к зевакам спиной.
«На что вам там смотреть, глупые создания? – мелькнуло в голове Энн. – Все ждете крови. Звери».
Стража молча наблюдала за кучкой замерзших людей, надеявшихся насладиться моментом смерти любого, кого приговорили бы к смертной казни. Но сегодня они точно знали имя той, кого должны были лишить жизни, и чувствовали себя превосходно, предвкушая момент, когда кому-то будет хуже, чем им. Но родная дочь Генриха VIII Мария, занявшая трон, все-таки сохранила в душе остатки человечности по отношению к Джейн, на которую уже не держала зла, даже отправляя ее на смерть. Просто так было нужно. Слабый король будет удобной мишенью. Мария решила, что никогда не допустит этого.
– Никакой посторонней публики на территории Тауэра, – приказала она коменданту Тауэра. – Никто из посторонних не должен присутствовать на ее казни. Незачем.
– Понял, – склонил голову комендант Тауэра Джон Бриджес.
Приказ Марии был исполнен. Джейн Грей ушла из этого мира, пусть и с помощью других людей, но сохранила достоинство до последнего вздоха.
Позднее лейтенант Джон Бриджес, глядя на то, что произошло на эшафоте, проклял все на свете, а заодно и своего отца, который очень хотел увидеть сына занимающим высокий пост. Он бы им гордился.
Мария Тюдор, услышав выстрел из пушки, знаменующий смерть любого заключенного, попросила слуг оставить ее одну и долго стояла возле окна – с дергающимися губами, глядя в пол. Но уже к вечеру она успокоила себя мыслями о том, что слишком долго была добра к своей родственнице.
Она сожалеет.
У нее не было другого выхода. У нее никогда не будет другого выхода.
Энн держала в руках полотняную сумку на длинном шнурке, крепко привязанном к поясу платья. Дождавшись, пока зеваки, не получив желаемого, разойдутся, она подошла к одному из гвардейцев, стоявшему возле ворот. На улице было холодно, и немолодой стражник, проклиная все на свете, пытался согреть руки дыханием. Заметив Энн, он тут же приосанился и посмотрел на нее строгим взглядом.