Можно, конечно, заночевать в гостинице, но в кошельке Агнесс не набралось бы и шиллинга. Кроме того, от голода у нее кружилась голова, а после целого дня в карете девушка испытывала и дискомфорт иного рода. Но где тут отыскать то, что ей так нужно? Про такое и спросить стыдно!
Она торопливо обогнула гостиницу и чуть приободрилась, заметив на заднем дворе одинокую женскую фигуру. Платье женщины было скрыто под зеленым плащом с капюшоном.
— Вы не подскажите, мэм, где здесь дамская комната? — спросила Агнесс, подходя поближе.
Незнакомка повернула к ней голову, и Агнесс отшатнулась.
В глазах женщины стояла сплошная чернота. В них не было белков.
Присмотревшись, девушка тихонько выдохнула. Всего лишь иллюзия, игра тени и света из окон гостиницы, падавшего на незнакомку. Со второго взгляда ее глаза показались обычными, разве что очень черными и блестящими, как отполированный гагат. Только густые брови, протянувшиеся по вискам почти до линии волос, портили красоту смуглого лица.
Женщина приоткрыла рот, собираясь ответить, и…
Такого звука Агнесс еще никогда не слышала!
Это был полу-рык, полу-лай, бессмысленный и жуткий. Да и взор незнакомки стал пустым. В нем засквозило тупое отчаяние, как у попавшего в западню зверя. Тот бы и рад придумать выход из положения, да одна беда — не умеет думать по-человечески.
Тут Агнесс все поняла. Как же она сразу не догадалась!
— Не пугайся, — зачастила девушка, опасаясь, что фигура в плаще вот-вот исчезнет. — Я тебя вижу и хочу помочь. Что мне сделать?
Склонив голову набок, женщина молчала.
— Надо что-то тебе принести?.. Что-то найти, да?
Женщина неуверенно кивнула.
— А что именно?.. Или ты не можешь сказать?.. Ага, не можешь. А подать какой-то знак?.. Тоже не можешь.
Агнесс пришла в замешательство. За всю ее карьеру медиума это привидение было самым немногословным!
— Тогда давай я тебя рассмотрю получше.
Она успела убедиться, что отсутствующая конечность или заляпанный кровь саван порою говорят о многом. Протянула руки, готовясь развязать на незнакомке плащ, как вдруг почувствовала толчок в бок, такой сильный, уже в следующий миг очутилась на земле. Жидкая грязь брызнула в лицо, и на мгновение девушка ослепла, ощущая лишь запах влажной земли. Она приподнялась на колени, но от испуга не решалась встать и все терла глаза тыльной стороной ладони.
Широко расставив ноги, перед ней стоял мужчина… точнее, юноша, а еще точнее — мальчишка, высокий и широкоплечий, но едва ли старше ее самой. Волосы, мокрые от дождя, облепили скуластое лицо. Ноздри трепетали. Руки в кожаных перчатках сжимались и разжимались, словно мальчишка никак не мог сообразить, что же делать дальше — помочь ей встать или снова ее ударить.
— Ты кто такая? — рявкнул он, и по голосу Агнесс опознала пассажира с крыши. Правда, радости это открытие ей не доставило.
— А ты кто такой? — простонала она, чувствуя, как на зубах скрипит песок.
— Что тебе нужно от моей матери?
Матери?
Но ошибки быть не могло: та же смуглая кожа, те же глаза, черные, точно гагат в траурном ожерелье. Только глаза сына полыхали яростью, а в глазах матери застоялся беспомощный страх. Глухо рыча, она отступала, а уже из-за его спины, почувствовав себя в безопасности, оскалилась на Агнесс.
Да никакой она не призрак!
Просто сумасшедшая.
«Простите!» едва не вырвалось у Агнесс, но извиняться перед человеком, толкнувшим тебя в лужу — это как-то чересчур.
— Я всего лишь хотела помочь! Она просила что-то ей отыскать!
— А… а что именно?
Ей почудилось, или он растерялся?
— Н-не знаю.
— Тогда и благодарности от меня не жди, — сказал мальчишка. Сказал — как выплюнул.
Куда он повел мать, Агнесс уже не заметила, потому что в носу противно защекотало, а по щекам, смывая грязь, потекли слезы. Ничего, еще чуть-чуть, и к ней вернется самообладание. Она встанет и отожмет платье, пойдет в гостиницу и переоденется в сухое, а уж потом… Но от внезапной обиды, как от удара в грудь, потемнело в глазах и перехватило дыхание.
Роняя слезы, она продолжала сидеть и съежилась, когда рядом послышался глухой стук копыт и шуршание колес по гравию. Как там сказал Шекспир? Беды идут не в одиночку, а толпами? До чего же верно! А сейчас ее настигнет окрик «Дорогая племянница! В каком вы непотребном виде!» Осталось только подождать.
Но каково же было ее удивление, когда вместо старческого хрипа зажурчал женский голос, удивительно мелодичный: